Чья-то рука сжала мое плечо. Я вздрогнул и поднял глаза.
– Она очнулась, – сказал мистер Фаррадей.
Я сглотнул.
– Она знает?
Он покачал головой:
– Вечером ее отключат от системы искусственной вентиляции легких. – Он кивнул, демонстрируя силу духа, которой я так восхищался. – Очень скоро мы расскажем.
Я поднялся и следом за мистером Фаррадеем пошел в больницу, по коридору, ведущему к палате интенсивной терапии, где лежала Бонни. Вымыв руки, я вошел. Бонни смотрела на меня: в горле у нее была трубка, закрывавшая губы, и все же я увидел улыбку в ее глазах.
Она сдержала обещание: выжила.
– Привет, малышка. – Я крепко сжал ее пальцы, наклонился и поцеловал девушку в лоб. Губы у меня дрожали, я ненавидел себя за то, что знаю нечто, что может уничтожить мою любимую. Пальцы Бонни пожали мою руку в ответ. Я закрыл глаза, изо всех сил сражаясь с подступившими слезами. – Ты у меня такая храбрая, малышка, – сказал я, усаживаясь возле кровати. По щеке Бонни скатилась слеза.
Глаза девушки начали закрываться, усталость взяла над ней верх. Я сидел возле ее постели так долго, как только смог. Потом я остался в комнате ожидания, пока родители Бонни навещали дочь. Когда наступила ночь, врач выпроводил нас из палаты, чтобы отключить Бонни от аппарата искусственной вентиляции легких. Когда он наконец вышел, я почувствовал себя так, словно мне в грудь врезалось ядро. Следом за родителями девушки я вернулся в палату. Мама Бонни подбежала к дочери и нежно взяла ее за руки, отец подошел следом, я топтался позади.
Когда мистер и миссис Фаррадей отступили от кровати, Бонни улыбнулась мне. Она снова была подключена к каким-то аппаратам, но на ее лице сияла широкая улыбка. Я приблизился, затем поцеловал ее в губы. Она дышала очень неровно.
– Я люблю тебя, – прошептал я.
Бонни одними губами прошептала, что тоже любит меня. Взгляд ее снова обежал комнату. Сердце у меня колотилось, как отбойный молоток: я знал, кого она ищет. Девушка слегка нахмурилась, захлопала глазами, в глазах читался невысказанный вопрос.
Мистер Фаррадей шагнул к кровати.
– Он не смог быть здесь, золотце.
Отец пытался оградить дочь от тревог, но его уловка не сработала. Бонни наблюдала за ним взглядом хищной птицы. Мистер Фаррадей погладил ее по голове, но Бонни уже смотрела на мать, бессильно обмякшую на стуле. Наконец девушка посмотрела на меня, и у нее задрожала нижняя губа. Мои руки, беспомощно висевшие вдоль тела, сами собой сжались в кулаки. Я чувствовал себя бесполезным, неспособным защитить любимую от горя.