Горчично-желтый и бронзовый.

Очевидно, услышав мамины шаги и скрип инвалидного кресла, Кромвель поднял голову. Он вскочил и сунул руки в карманы.

– Простите.

При звуках его хрипловатого голоса я закрыла глаза, сразу стало теплее от его сильного акцента. Я подняла веки в ту секунду, когда Кромвель проходил мимо. У меня не было плана, поэтому я последовала велению сердца: схватила Кромвеля за руку.

Юноша замер как вкопанный, глубоко вздохнул и посмотрел вниз, на мою руку.

– Не уходи, – прошептала я.

У него заметно расслабились плечи.

– Оставлю вас вдвоем, – сказала мама. – Я буду в машине. Дай знать, когда будешь готова отправиться в больницу.

– Я могу отвезти Бонни.

Мама вопросительно посмотрела на меня. Я кашлянула.

– Он может меня отвезти.

Кромвель протяжно выдохнул. Мама поцеловала меня в макушку и ушла. Юноша все держал меня за руку, но смотрел прямо перед собой.

– Я скучал по тебе, – прошептал он, и его хриплый голос пробрал меня до костей.

Я вздохнула, и холодный воздух обжег мне легкие.

– Я тоже скучала.

Кромвель посмотрел на меня сверху вниз и крепче сжал мои пальцы.

– Ты стала лучше говорить. – Я улыбнулась и кивнула. – Еще я скучал по твоему голосу.

Он присел передо мной на корточки, и я посмотрела в его глаза – самые красивые в мире темно-синие глаза. Юноша погладил меня по щеке и сказал:

– Ты такая красивая. – Он указал на дерево. – Хочешь посидеть со мной?

Я кивнула и затаила дыхание, когда он поднял меня на руки. Кромвель опустился на землю и усадил меня рядом. Над нами щебетали птицы, а ветви дерева огромным пологом нависали над тем местом, где лежал Истон.