«Гарантировать двести тысяч франков в подобном случае — это много, — размышлял он, — но, в конце концов, страховая фирма должна когда-то рисковать. В любом случае, — подумал он, ставя машину на углу возле института, — речь идет о двух разных контрактах, а не о какой-то общей страховке, и (стоя на пороге дома № 7, он мобилизовал всю силу духа) главное — это выяснить, КТО умер. Хотя (он уже звонил в дверь квартиры) мы оказались в ситуации парадоксальной, да, да, парадоксальной, — это именно то слово, если не сказать больше».

— Жак Гайяр-Лабори из Конторы «Лабори и Бошан», мое почтение, мадам!

— Добрый день, мсье, — сказала Анна. — Входите же, будьте так добры.

Жак Гайяр-Лабори был поражен тем, как легко встретили его в этом доме. Он очень боялся беседы наедине с новоиспеченной вдовой. Соболезнования застряли у него поперек горла. Молодая женщина, сидевшая против него в рыжем костюмчике из ангорской шерсти (узкая юбочка и свитерок под горло), с совершенно невозмутимым лицом, на котором светилась дружелюбная улыбка, никакого сострадания, даже светского, вызвать просто не могла.

— Долг мой, — произнес посетитель, — встретиться с обеими мадам Шове по поводу трагической истории…

— Я — мадам Роже Шове, — сказала Анна.

— О!.. О! — на разные лады несколько раз произнес Жак Гайяр-Лабори, потому что безмятежность собеседницы совершенно выбила его из колеи…

— Я подозреваю, — сказала Анна, — что вы хотите поговорить с моей свояченицей, мадам Пьер Шове. Она придет сюда с минуты на минуту.

— Но, — сказал молодой человек, — то есть я хочу сказать, что те, кого я представляю, оказались в ситуации… щекотливой, да, пожалуй, это подходящее слово, так как страховка, вы это, конечно, знаете…

— Разумеется, это двести тысяч франков…

— Совершенно верно. Но, поскольку мы пребываем в полной неясности относительно личности того… я имею в виду человека…

— Никакой неясности, мсье, нет. Теперь уже нет.

— Вам что-то удалось разузнать? — спросил он.

— Увы, новых сведений нет, по-прежнему тишина; но если сопоставить все известные нам свидетельства, вывод напрашивается сам собой. Вне всякого сомнения, мой муж — в плену, а Пьер Шове…

И Анна развернула свой довод, из которого следовал этот категоричный вывод. Ее убежденность была заразительна.

— Стало быть, — сказала она, — все связанное со страховкой меня никоим образом не касается. А вот и моя свояченица… Дорогая, знакомься, это мсье Гайяр-Бошан из Конторы «Лабори и Гайяр»…

— Жак Гайяр-Лабори из Конторы «Лабори и Бошан», — представился Жак Гайяр-Лабори.

— Ну хорошо, я вас оставляю, — попрощалась Анна и вышла.