Но, едва взглянув на ту самую майку, которую надевала в Кагальник, обрадовалась: маленькому чуду всё же быть. И шаловливая улыбка расползлась сама собой.

* * *

В 14:20 я вышла из такси перед воротами усадьбы Заварского. Никакой пьяной гульбы или дикой музыки не услышала, как и не почувствовала запаха шашлычного дыма: вот что значит «аристократическая вечеринка».

Я посмотрела на свои новые матерчатые кеды, которые сегодня пришлись очень кстати, оправила лиф и пышный подол наряда, подошла к калитке и с глубоким вздохом проговорила:

– Ну… удиви меня!– и протянула руку к звонку.

Едва нажав на него, услышала за калиткой знакомый голос:

– Василий, смени рубашку! Неприлично встречать гостей в таком виде… Я сама открою…

Калитка распахнулась. В широком проёме показалась Алёна. Я чуть не поморщилась от досады. Но, заметив в одной руке два бокала на высоких ножках, вероятно, с шампанским, весело сказала:

– Какое гостеприимство!– взяла один бокал у изумлённо раскрывшей рот женщины и протиснулась мимо неё во двор.– Добрый день, Алёна!

– Добрый… Тебя тоже пригласили?!– бесстыдно осведомилась она, оценивающе окидывая меня с головы до ног.

– Нет, новое пари!– непринуждённо подмигнула я и, насмешливо косясь на Алёну поверх бокала, пригубила шампанское. А потом склонила голову набок и любующимся взглядом окинула её полупрозрачную бирюзовую блузу и узкие белые брючки.– Отлично выглядишь!

– Спасибо,– сузила глаза она и тоже сделала глоток игристого.

– Проводишь? Или мне самой прокладывать маршрут к имениннику?

Алёна долго вглядывалась в меня, выискивая что-то безоговорочно компрометирующее, но в закромах её скудной житейской мудрости не нашлось ничего, что смогла бы предъявить прямо сейчас. Я же смотрела открыто, не тая ни настроения, ни намерений со спокойной полуулыбкой и внутренней готовностью принять любой вызов.

– А ты настойчивая!– наконец, усмехнулась она беззлобно, в определённом смысле смиряясь с поражением.– Проходи за дом… Все там… А мне надо встретить приглашённых гостей…

Я аккуратно убрала прядь волос, ветром брошенную мне в лицо, и, приподняв одну бровь, по-доброму спросила:

– Нам обязательно воевать?

– Нет, ну что ты! Мирон – взрослый мальчик. Напортачит – сам будет расплачиваться,– с вежливой улыбкой намекнула она на мой к нему меркантильный интерес.

– Верно, коллега,– признала снисходительно.– Тем более со мной война бессмысленна…