Богова едва заметно сузила один глаз, видно, нервный тик напал, и заметила:

– Знаешь, а ты ушлая. Мне вот воспитание не позволило бы так себя вести.

– Так я ведь не страдаю церемонной болезнью,– растянула улыбку я.

– И очень жаль! Тебя отсюда выдавит, как пробку из бутылки…

– Тебе виднее… Только я не стремлюсь занять не своё место,– со скукой парировала я.– Мне и в моём кругу вполне комфортно.

– Он…– и Наталья наклонилась ближе, перейдя на шипение,– никогда не опустится до твоего уровня…

– А мне показалось, кое-кому стало душно на своём. Именно поэтому он никак не может оставить меня в покое. Я – то окно, которое даёт ему глотнуть свежего воздуха.

– Вряд ли ты готова играть роль сквозняка!– самодовольно рассмеялась она.

– Не правда ли, язык метафор прекрасен?– развела ладони я.

– Я облекаю огромное содержание в короткие доступные для твоего понимания образы, чтобы не быть грубой и не ранить твоё самолюбие, как если бы сказала проще: таким деревенщинам, как ты, здесь не место!– уже процедила последние слова Наталья.

– А я и не здесь… Это он со мной – там. И, по-моему, ему о-очень нравится…

Неожиданно и с оглушающим звоном в мою сторону с барной стойки слетел поднос с бокалами красного вина и Кровавой Мэри, который только что приготовил бармен. Стекло – вдребезги о плитку, а всё содержимое бокалов пролилось на мои белоснежные кеды.

Бармен недоумённо округлил глаза на ухмыляющуюся Богову, сочувственно сморщил лоб и, подав мне салфетку, быстрым шагом направился в сторону дома.

Мой холерик был вне себя от выпада «светской дамы», но психолог Анастасия Верова лишь прищурилась и с жалостью посмотрела на Наталью.

– Вам бы нервы полечить, хотите, запишу к коллеге?

– Мне не нужен психолог,– ехидно хмыкнула та, поднимаясь.

– Что вы, как можно?! Сразу к неврологу,– ровно выдала я.

Мгновенно покрасневшая Наталья под взглядами оглядывающихся зевак «из высшего общества» отвернулась и, поскальзываясь на тонких шпильках, выбежала из зоны бара к дому.

Я вынужденно улыбнулась наблюдавшим, наклонилась, промокнула голени и с жуткой досадой замерла взглядом на своих не просто кроваво-мокрых, но теперь и хлюпающих кедах. Хорошо, что на одежду не попало.

Со стороны дома с профессиональным совком и веником ко мне торопливо подошла та светловолосая женщина, с которой я как-то столкнулась на кухне, вероятно, Мария Петровна. Она кивнула в приветствии, вручила инструмент вернувшемуся бармену и, сочувственно качая головой, обратилась ко мне: