— Недавно я узнала, что он в курсе моей связи с Анри, — пояснила Элизабет. — Наверное, решил, что я распущенная.

Теперь пришел черед Жюстена погрустнеть. Они пошли чуть медленнее.

— Элизабет, я был неприятно удивлен, когда узнал, что ты видишься с Анри Моро, — сказал он. — Со своей стороны, я порвал с Мариеттой пять лет назад, просто потому, что ты не одобряла такого моего поведения, — это явствовало из письма к мсье Антуану, он мне его зачитал.

Молодая женщина снова остановилась, с недоверием всмотрелась в его лицо.

— Жюстен, ты надо мной насмехаешься? И все эти годы у тебя не было женщин?

— Этого я не говорил, — отвечал молодой человек с усмешкой. — Приключения были, адюльтеры — но не более того. Не буду скрывать, я ежемесячно вижусь кое с кем на ярмарке в Руйяке.

Элизабет кивнула. Она больше ничего не желала знать. Но слышать это было неприятно, вдруг захотелось плакать.

— Ничего предосудительного в этом нет, — заметила она спокойно. — Я выйду за Анри, ты вернешься во Францию и позовешь замуж свою Ирэн.

Ты имеешь право ее любить, иметь детей. Я буду заботиться о Луизоне и Агате, детях моего жениха. И, возможно, жизнь моя станет спокойнее в кругу семьи, моей собственной семьи. Конечно же, у меня будет Антонэн… Я прекрасно понимаю, что ма и па слишком над ним трясутся, да и я тоже. Мальчику это вредит. Но он пойдет в школу, а я смогу работать медсестрой. Я не хочу вести праздную жизнь, в роскоши и неге. Хочу приносить пользу.

— Это делает тебе честь, моя принцесса.

Жюстен больше не мог сдерживаться. Обнял ее, не обращая внимания на пошловатый смех подростка, проезжавшего мимо на велосипеде. Элизабет попыталась его оттолкнуть, но потом сдалась, обняла его что было сил.

— Идем туда! — шепнула она, увлекая молодого человека к арочному входу, куда не проникало солнце.

Они оказались в просторном внутреннем дворе, мощеном, но сквозь камни уже пробивалась первая травка. По периметру — кирпичные дома с многочисленными окнами, судя по всему, это были заброшенные мастерские. Элизабет обрадовалась, увидев возле металлической лесенки большой куст сирени.

— Сирень! Я ее очень люблю, — прошептала она.

Крона, увенчанная душистыми бледно-лиловыми гроздьями цветов, являла собой очаровательное убежище. Жюстен сорвал тонкую веточку, вдохнул изысканный весенний аромат. Потом погладил ею Элизабет по щеке.

— Никогда не забуду этот дворик, — сказала она, поднося цветочную гроздь к губам. — Знаешь, что их можно есть?

Жюстен засмеялся, а потом вздохнул. У него был вид человека, потерявшего надежду.