Не зная, расстраиваться ей или радоваться — столько любви, но приедет Жюстен не скоро! — Элизабет вложила письмо обратно в конверт. Придется тщательно спрятать его, потому что содержимое подтверждает все опасения Мейбл.
— Мама!
Антонэн подбежал к ней. Вид у мальчика был хмурый, нижняя губка упрямо выпячена. Он прижался к ее коленям, отчего платье примялось, и схватился за подол грязными руками.
— Мне скучно одному! Норма плохая.
— Норма плохая? Нехорошо врать, Антонэн! Возвращайся к ней и поиграй еще минут десять. Я скоро приду.
— Нет, я буду тут, с тобой!
Мальчик подобрал камешек и швырнул его в воду. Потом открыл мешочек с шариками, прихваченный с собой, и стал, хохоча, разбрасывать их вокруг себя.
— Антонэн, прекрати! — одернула его Элизабет. — Ты заслуживаешь порки! Немедленно прекрати!
Прибежала Норма и сразу кинулась собирать шарики из агата ярких цветов.
— Отведи его домой, Норма! Сил моих нет, он все чаще капризничает и злится.
— Хорошо, Лисбет.
— Ты наказан, Антонэн! — продолжала молодая мать. — Час посидишь взаперти, в детской, и сладкого на полдник не получишь. Ты меня расстроил!
— И ты тоже плохая! — крикнул мальчик.
Но Элизабет проявила твердость. Она провожала мальчика и домоправительницу глазами, пока они шли по аллее к калитке. Наконец, вздохнув с облегчением, что опять одна, она вернулась на скамейку. Трагический рассказ Жюстена занимал ее мысли. Воображение живо рисовало самые жуткие моменты: костер, пожирающий останки Районанта, Гуго Ларош с хлыстом в руке, обжигающая боль, когда кожаная плеть хлестнула Жюстена по лицу…
— Даты совпадают, — вполголоса проговорила она. — Мне передалось отчаяние Жюстена, тоска, испытанные им в караульной. Нас связывают незримые узы, несмотря на расстояние. Слава Богу, этот славный парень Роже остался жив, и Жюстен тоже.