К несчастью, конюхов на месте не было, иначе они могли бы вмешаться. Они очень почтительны со мной, любят меня. Папу такой отпор обескуражил. Лицо его налилось кровью, и он схватился за кнут. Он жестоко меня высек, но я ни разу не вскрикнула. А когда он угомонился, я пригрозила, что расскажу про его нездоровую склонность ко мне бабушке и деду, а еще - матери. А если он еще раз посмеет ко мне прикоснуться, я сбегу и никогда не вернусь. Его ответ: «Не делай этого, Катрин!»

Думаю, своего я добилась. Перспектива лишиться меня его страшит.

Понедельник, 27 декабря 1875 года

Почти два месяца спокойной жизни. Мы отпраздновали мое восемнадцатилетие по-семейному, с тетей Клотильдой и дядей Арманом. Мама подарила мне несессер для шитья из позолоченного серебра с отделкой слоновой костью, так что зимой мне скучать не придется.

Отец купил мне прекрасную кобылку. И, стоя перед ее денником, шепотом пообещал, что больше меня не потревожит - с условием, что я буду помогать ему управлять поместьем и снова буду ему улыбаться.

Думаю, самый большой его страх - это узнать, что я влюбилась или просто хочу выйти замуж. Он запрещает маме давать балы и с некоторых пор всегда сопровождает меня на конных прогулках.