— Я не хочу слышать подобные пустые заявления.

Алекс грустно ухмыльнулся….

— Очень выгодная позиция, Таня, «ничего не хочу слышать, ничего не хочу знать».

— Любить вам полагается совсем другого человека, не понимаю, зачем вы унижаете меня своими признаниями.

Ну просто оскорбленная леди викторианской эпохи, самой от себя стало противно.

— Танюш, что мы делаем? Зачем так накрутили, навертели со своими жизнями? Зачем бьем друг друга наотмашь? Ни ты, ни я от этого не становимся счастливее… Поверь, я навсегда усвоил урок, и больше никогда не посмотрю в сторону другой женщины. Прошу тебя, прости меня, милая…

Он снова с горящими глазами двинулся ко мне, но в этот раз я успела среагировать и выставить блок из своих рук… И они, что удивительно, не согнулись, словно тряпичные конечности куклы, только по пальцам, когда подушечки коснулись мужской груди, снова побежал ток.

— Поздно говорить о прощении. Нужно было думать раньше, когда вы предавались прелестям секса с моей сестрой. Теперь вы муж другой женщины.

— Да блядь! И что из этого?! — снова орал Шувалов. — Миллионы людей разводятся в нашей стране…

— Что из этого, Александр Иванович?! — теперь и мой голос повысился до крика. — Разве вы не понимаете, я не хочу быть участницей предательства. Это для вас, наверное, в порядке вещей, сначала изменять мне с Юлей, а потом Юле со мной, но я не могу допустить такой низости. И не хочу бояться, что в любой момент меня снова могут променять на другую женщину, извозив мои светлые чувства в помоях. И хоть вы слишком много воображаете о себе, но представьте себе, я считаю, что на вас не сошелся клином белый свет.

Интересно, кого я пытаюсь убедить в этом, себя или его?

— Мне хочется другой жизни, без пошлых болезненных воспоминаний, в которой не будет грязи.

Красивое лицо Шувалова, излучающее столько разных чувств, от злости, негодования до страсти и любви, вмиг погасло, потускнело, погрустнело.

— Понимаю, Таня, понимаю… Я грязь, коснувшаяся твоих прекрасных ножек, конечно, ее проще обойти и пойти дальше.

Почему мне, черт возьми, стало стыдно?

— Только прошу, девочка, не надо глупостей, не увольняйся с этого места работы.

Он развернулся и решительно вышел из малой переговорной.

Только я не бежала, пресловутая лазаревская гордыня не позволила… Я полусидела попой на офисном столе малой переговорной и медленно подыхала от разрывающего легкие желания быть с ним…

* * *

Как слепой, шел по коридору, в глазах темнота, словно та грязь, которой боялась Таня Лазарева, залепила мне веки, а в груди все разъедало кислотой, самой концентрированной, даже казалось, что от химической реакции из ушей валит дым. Опять убедился, что добренькая красавица Таня Лазарева, иногда может быть поистине бессердечной стервой.