– Ну она не только с тобой «дежурила», – хохмит Богданов. Я устремляю на него выразительный взгляд, и он спешно отнекивается. – Эй, я не про себя. Все в курсе, что Томка падка на молодых хирургов. У нас с Мариной все по-честному. Второго планируем.

– Молодцы. Рад за вас.

– Сань, а Майку тебе совсем не жалко? – не сдается Олег.

– Жалко, – предельно честно отвечаю я. – Признаю, что для брака и семьи она идеальный вариант. Мы неплохо уживались, и у нас все бы могло сложиться, если бы я захотел.

– Так в чем же дело? – недоумевает Богданов. – Только не говори, что до сих пор по своей чокнутой сохнешь.

– Не сохну, Олег, – отрицательно качаю головой, отрешенно уставившись перед собой. – Я ее люблю, и, похоже, это неизлечимо.

– Ну, дурак, – покрутив у виска, обескураженно выдыхает друг. – Я думал, у тебя после комы переоценка ценностей произойдет, мозги на место встанут… – тяжело вздохнув, Олег на какое-то время замолкает, но хватает его ненадолго. – И что теперь? Дальше в догонялки играть будете?

– Не будем, – уверенно говорю я. – Признание проблемы не всегда предлагает поиск алгоритма ее решения. Иногда надо просто принять ситуацию и жить дальше.

– То есть вы не планируете снова сходиться? – окончательно запутавшись, вопросительно смотрит на меня Олег.

– Третий раз? Я похож на мазохиста?

– Еще как, – невесело ухмыльнувшись, кивает Богданов. – Она сама что думает?

– Понятия не имею, – устало отзываюсь я. – Давай о чем-нибудь другом поговорим. О женщинах не хочу. Что там у нас в отделении творится?

– В отделении все стабилизовалось, с понедельника возвращаемся к прежнему режиму, – торопливо рассказывает Олег. – Сань, я про Олесю хочу спросить… Она же приезжала в больницу, пыталась пробраться внутрь как волонтер. Не просто так, – игнорируя мою просьбу, продолжает он, снова ковыряя больную тему.

– Естественно не просто, – проглотив горький комок, соглашаюсь я. – А от небольшого ума. Спасибо матери, что оказалась в нужное время в нужном месте. Меня, здорового мужика, эта зараза за три дня скосила, представь, а эта идиотка… В общем, нет слов, Олег. Один мат, а человек воспитанный.

– Ага, с каких это пор? – иронизирует Богданов. – Отчаянная она, конечно, но ты знал, на что подписывался. Я с первого взгляда понял, что у девчонки не все дома. Болезнь болезнью, но есть же какой-то предел…

– Вот мы в него и уперлись. – подвожу черту под всем вышесказанным, автоматически утыкаясь взглядом в свой мобильник, который все это время неосознанно вертел в руках. На словах все складно получается, но противоречия внутри перебороть гораздо сложнее. И у меня нет никакого оправдания и объяснения тому, что я до сих пор каждый день жду ее звонка. Жду с того дня, как Валентина вернула мне телефон, бегло рассказав об основных событиях, произошедших за время моего отсутствия. Про Олесины звонки, про скандал с матерью перед приемным покоем, про аннулированный пропуск и единственное сообщение, оставленное Веснушкой в качестве поздравления, хотя его таковым и с натяжкой назвать нельзя. Периодически я открываю его, чтобы перечитать и в очередной раз попытаться понять, что она хотела мне донести. Сейчас даже открывать не нужно. Выучил наизусть.