– Ты и таким бываешь? – погладила я его по плечу. Да, время от времени касаться Смерча было невероятно здорово – вроде бы я просто дотрагивалась до него, но это приносило большое удовольствие.

– Я бываю разным. Но по большей части я могу себя контролировать. Какое-то время я жил один, в окружении лесного безмолвия, берез и сосен. Интернет, телевизор – этого не было, а телефоном я решил не пользоваться. И отдыхал от всего.

– Загорел, – поцеловала я его в подбородок.

– Загорел. Неподалеку от дачи озеро, и моим единственным развлечением была рыбалка и купание. И книги, – добавил он. – У отца Чера на даче собрана неплохая библиотека.

– Дача с библиотекой априори не может быть плохой, – подтвердила я. Мне бы такую дачу!

– Природа привела меня в чувство, – задумчиво продолжал Смерчинский. – Я постепенно пришел в себя и стал мыслить трезво. Меня трудно вывести из равновесия, но я трудно отхожу.

– А я отхожу быстро, – вставила я. Слезы высохли, все же голос Дэна завораживал.

– Знаю, моя огненная девочка. – Он смотрел на меня все теми же знакомыми глазами в обрамлении длинных коричневых ресниц, которые, кажется, как и волосы, чуть выгорели на солнце, и я почему-то поймала себя на мысли, что с момента нашей первой встречи Денис тоже изменился. Тогда я ощущала его легким ветерком, обдувающим уставших от жары, подбадривающим и игривым, юным. А сейчас мне казалось, что его не зря прозвали Смерчем – в душе у этого человека бушуют такие вихри, торнадо и ураганы, что не каждому дано справиться с ними. И сейчас мне казалось, что я слышу далекий гул смерча, спустившегося с неба, чувствую вибрацию, вижу крутящий столб воздуха на горизонте. Но я не боялась этого, мне ничего не грозило, потому что я знала – смерчи не бывают долгими, однажды все успокоится, буря утихнет. И вместо ветра придет покой. А за ним – гармония.

– Я лечился природой. Помнишь, как в стихотворении Фета? «Учись у них – у дуба, у березы. Кругом зима, жестокая пора! Напрасные на них застыли слезы, и треснула, сжимаяся, кора», – выразительно продекламировал он, прикрыв глаза.

Я слушала его голос, и мне хотелось улыбаться. А он продолжал:

– «Но верь весне. Ее промчится гений. Опять теплом и жизнию дыша. Для ясных дней, для новых откровений переболит скорбящая душа». И постепенно все прошло. А потом подумал – я много думал, Маша, очень много – и решил, что должен вернуть тебя. Не должен отступать, – продолжал Денис каким-то странным голосом. – Иначе совершу самую тупую ошибку своей жизни. Ревность не стоит того, чтобы терять счастье, верно?