Мне абсолютно нечего ему ответить, даже если бы у меня вдруг возникло глубокое желание устроить с этим монстром в словесную перепалку. Ему не нужны ответы, ему не нужен диалог - только смотреть, как я буду мучиться. Вот его наркотик. Поэтому он так боится меня потерять - где еще он так быстро найдет замену?

— Ты все врешь, подонок.

Странно, но именно сейчас, когда его противная тьма проникла мне под кожу и заполнила вены, я чувствую себя абсолютно свободной от страха. И больше не думаю, прежде чем сказать, подбирая правильные слова, с аптекарской точностью отмеряя эмоции.

И Олег тоже это понимает, потому что, всматриваясь в мое лицо, перестает улыбаться.

— Перестань это делать, - шипит он, запрокидывая мою голову все больше и больше, словно собирается сломать шею. - Прекрати, Ника.

— Прекратить что? - Я триумфально, из последних сил, широко улыбаюсь. - Ненавидеть тебя? Презирать? Желать тебе смерти?

Он заносит руку и тыльной стороной ладони наотмашь хлещет меня по лицо. От силы ударов моя голова болтается в стороны, и я начинаю кашлять, потому что захлебываюсь кровью из разбитых десен. Но даже когда он заканчивает и я снова с трудом прихожу в себя, мне хватает безрассудства продолжать улыбаться. Только теперь к ответной злости на его лице добавляются нотки паники.

— Что? - Облизываю разбитые губы. - Ты расстроен и не знаешь, что делать с этой непослушной заводной игрушкой?

— Я прекрасно знаю, как заставить тебя слушаться.

— Ни черта ты не знаешь.

От удара кулаком меня швыряет на пол, прямо ничком, но я все равно скребу ногтями по дорогому серому граниту пола, пытаясь отползти. Но Олег хватает меня за руку и волочит до камина, швыряя перед ним, как трофейную шкуру. Психует и матерится, потому что долго не может развести огонь. А когда, наконец, пламя расползается по поленьям, сует внутрь кочергу.

— Задай себе вопрос, сука, почему Сабуров не сказал тебе про сына?

Он переворачивает ее, как вертел, и я начинаю догадываться, что именно он собирается сделать. Но даже перспектива получить новую порцию боли все равно уже абсолютно ничего во мне не трогает. Я вообще не уверена, что хоть что-то почувствую.

— Почему не прибежал с раскрытыми объятиями? Не поспешил устроить ваше маленькое семейное воссоединение?

— Меня от тебя тошнит, - стону я. - Ты просто жалок. Все эти годы, когда я ложилась с тобой в постель, я не чувствовала ничего, кроме отвращения. Каждый раз, когда ты притрагивался ко мне, я хотела срезать с себя кожу, чтобы больше никогда не чувствовать грязь, прилипшую с твоих пальцев. Каждый раз, когда мне приходилось дышать с тобой одним воздухом, я мечтала чтобы он превратился в яд и ты сдох, даже если бы сдохнуть рядом с тобой пришлось и мне тоже.