– Черт. Я могу как-то помочь? Поедем к врачу? – быстро спросила я.

– Нет-нет. Все не так плохо, как тогда. Я уже звонил врачу команды. Он сказал, что пока нет сильной боли, все в порядке. Отеки – это нормально.

Я с облегчением выдохнула:

– Слава богу. Ты так меня напугал.

– Я не хотел.

На заднем фоне послышался шорох. Закрыв глаза, я представила, как он лежит в постели: в серых спортивных штанах, черной футболке, которая подчеркивает его сильные плечи, закинув руку за голову. У меня вырвался тихий вздох.

– Что это за звук? – В его голосе послышалось веселье.

– Какой звук?

– Это совершенно точно прозвучало как тоскливый вздох. Ты до сих пор сидишь у окна?

– М-хм.

Вновь раздался шорох.

– Иди в постель. Туда, где тепло и мягко. А когда ляжешь, можешь сразу рассказать мне, что на тебе надето.

Я фыркнула, но тут же почувствовала, как вверх по шее поднимается жар.

– Ты чокнутый, Блейк, – заявила я и задернула шторы своей спальни. Потом повернулась и погасила люстру. Лишь узкая полоска света падала из-под занавесок через окно, когда я подошла к кровати и откинула одеяло.

– Чокнутый с богатой фантазией.

Взбив подушку, я легла в постель, плотно прижимая к уху телефон.

– И как же я выгляжу в твоем воображении?

– В нем ты все еще в том платье, которое было на тебе сегодня, – мгновенно последовал ответ.

Я сделала себе мысленную пометку еще раз надеть это платье в Вудсхилле.

– На самом деле на мне пижама с авокадо. Но можешь фантазировать дальше.