– Не-е-ет, – тянут хором Катя и Елисей.

Прижимаю ладонь к горячему лбу, напряжение пульсирует в венах. Они поодиночке ужасы придумывали, а если объединятся, то нас вообще всех посадят!

– Идеи есть? – спрашивает Елисей.

Катя прищуривается, глядя вверх, и морщит губы, водя ими из стороны в сторону.

– Вообще-то, есть. Герой становится злодеем ради благой цели. Довольно распространенный сюжетный ход. Мне нужно немного времени, чтобы все расписать.

– Супер! – Елисей хлопает по коленям и встает. – Тогда встретимся завтра и обсудим все на свежую голову. Лана, проводишь меня до двери?

– Конечно, – говорю я и поднимаюсь, превозмогая дрожь в теле.

Елисей прощается с папой, который сидит на диване в гостиной, крепким рукопожатием, и мы выходим в коридор. Непослушными пальцами заправляю склеенные лаком волосы за уши, наблюдая, как Елисей надевает куртку и туфли. Шагаю к двери и кричу, обернувшись:

– Пап, я скоро вернусь!

– Целуйтесь дома, в подъезде холодно! – отзывается он.

– Не выходи, – говорит Елисей, первый касаясь дверной ручки. – Там и правда холодно.

Он распахивает дверь и гладит меня по голове, с улыбкой глядя в глаза.

– Но… – сбивчиво произношу я, ощутив болезненный удар в ребра.

– Выспись как следует.

Елисей покидает квартиру. Сердце рваными прыжками поднимается вверх к горлу, воздуха не хватает. Выбегаю на лестничную клетку в одних носках и несусь вниз. Елисей ловит меня в конце пролета и тут же усаживает на подоконник, крепко стискивая талию:

– С ума сошла?! Что это за прыжок веры, еще и босиком по бетону?!

– Мы с тобой не поговорили.

– О чем?

– О записи.

– А что о ней говорить?