— Я не католичка, — проворчала она, пристально глядя на него. — Я православная.

— Одно и тоже.

— Это не имеет смысла, — пробормотала она, возвращая свое внимание к маленькому кружевному подолу, который она шила.

Я не могла не заметить, что фасон соответствует платью Юлии.

Я на секунду закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем открыть их.

— Послушай, если ты скажешь мне, где он, я уйду. Если нет… — я с застенчивым видом подошла к полке с куклами, не обращая внимания на Юлин «Не смей!», и взяла одну из них. — Ох, ну разве она не прелесть? — я задумчиво надула губы, оглядывая ее. — Но не думаю, что черное платье соответствует ее характеру. Я найду для нее что-нибудь желтое. — Я сделала шаг к двери.

— Они отпустили его, — прорычала она.

Остановившись, я обернулась.

— Что?

— Ты что, не слышишь? Они освободили предателя.

Стук моего сердца отдавался в ушах.

— Но почему?

— Отдай Ладу, — настаивала она, не сводя глаз с куклы, как будто это был ее ребенок и я собиралась сбросить ее с моста.

— Скажи мне почему, и я отдам ее.

Она нахмурилась и пренебрежительно махнула рукой.

— Он всего лишь лакей. Не тот, который нужен хозяину.

Мои глаза сузились.

— Реальный повод.

Какое-то время она смотрела на меня в ответ, но, видя, что я не уйду, не получив того, что хотела, она сказала, словно вырывая зубы:

— Они не убьют его, даже если он никчемный предатель. Они вместе сидели в тюрьме. — затем она задумчиво нахмурилась. — Хотя, наверное, они его слегка пытали.