Дойдя до конуры, я улыбнулась Мише, который возбужденно расхаживал по забору. Гигантская немецкая овчарка с густой черной шерстью, он выглядел угрожающе, но всегда приветствовал меня, виляя хвостом.

Альберт назвал мне имена всех собак, а также запретил кормить их человеческой пищей, потому что это сделает их толстыми и ленивыми. Я простила великану его участие в моем похищении, но я также думала, что он может выбросить свои требования в мусорное ведро вместе с окурками сигарет.

Стоя на коленях в снегу в своем пальто, я раздала завтрак на своей тарелке и пошутила:

— Вы все скоро станете веганами.

Ксандер уронил виноградину с выражением глубокого отвращения на лице.

— Ладно, может и нет, — рассмеялась я.

Восемнадцать дней прошло с тех пор, как мои каникулы в Москве приняли неожиданный оборот.

Всего две с половиной недели, но казалось, что прошла вечность. Было немного грустно говорить, что я буду скучать по некоторым собакам здесь больше, чем по поверхностной дружбе, которую я приобрела за двадцать лет в Майами.

Этим утром Хаос не бездельничал в углу, как лев, что говорило мне о том, что он был внутри конуры, скорее всего, делая попытку избежать встречи со мной. Я приберегала для него самый лучший кусок еды, хотя он всегда отвергал мои предложения, будто это крестьянская еда.

Снег начал просачиваться сквозь пальто, но холод был лучше, чем ходить на цыпочках вокруг дома, избегая Ронана.

Хотя, как только эта мысль пришла в голову, так же как и электрическое покалывание, которое скользнуло вниз по моей спине, заставляя мое сердцебиение замедляться маленькими ударами.

Я повернула голову и увидела Ронана, выходящего из парадной двери в куртке Brioni Sans, с пистолетом за поясом. У меня перехватило горло. Было интересно из этого пистолета он выстрелит моему отцу в голову. Мне больше нечего было выторговать, чтобы спасти папу; ничего такого, что я уже не предлагала бы только для того, чтобы получить отказ.

Темные глаза Ронана встретились с моими, теплые, как солнце, и холодные, как ледяной порыв ветра. Этот взгляд напомнил мне о брошенной Библии, скованных запястьях и обнаженной коже. Мое дыхание замедлилось, каждый застывший глоток воздуха все труднее было вытолкнуть наружу. Зрительный контакт начал обжигать; искать темные уголки в моей груди, проскальзывать сквозь трещины и распространяться наружу. Не в силах ни отдышаться, ни справиться с бушующим огнем, я первая отвела взгляд.

Я вцепилась в холодную сетчатую ограду, смутно замечая, как нос Миши тычется в мои пальцы, когда присутствие Ронана покалывало мою спину. Было неприятно, что мое тело вспыхивало, как фейерверк, когда этот человек находился рядом, отбрасывая все сомнения, что он хладнокровно убьет моего отца. Я нуждалась в терапии. Или в церкви. Все, что угодно, лишь бы изгнать демонов, бушевавших при звуке его голоса. Он даже не разговаривал со мной, но я вспомнила Русские грубые слова, которые он сказал мне прошлой ночью, устроившись головой между моих ног.