Я прикрыла одеялом обнаженную грудь и села на кровати. Темный взгляд Ронана поднялся на меня. Он не выглядел усталым, но что-то подсказывало, что он привык к бессонным ночам.

— Кирилл приходил проверить тебя, — сказал он. — Ты все проспала.

Тот факт, что он послал за доктором, показался мне немного интересным — не более того. Нигде не видя своей одежды, я завернулась в одеяло и встала.

— Тебе не нужно было снова беспокоить его, но спасибо.

— Спасибо, — сухо повторил он, словно не мог решить, раздражены ли его слова или просто не понимают их.

— Spasibo.[104]

Я перевела ему по-русски и побрела к двери, черное одеяло волочилось за мной, как девушка в девственном трауре.

— Я знаю, что ты, блядь, сказала, — проскрежетал он. — И я не говорил, что ты можешь уйти.

Я послушно остановилась в дверях и повернулась к нему, радуясь ощущению онемения внутри. Ронан мог бы прямо сейчас передвинуть меня, как одну из кукол Юлии, а я бы не почувствовала ничего. Моя уступчивость была тем, чего он хотел все это время, но по жесткому блеску в его глазах, казалось, он все еще не был счастлив.

Когда он встал и направился ко мне, я перевела взгляд в угол комнаты — в основном потому, что взгляд на него потряс мое внутреннее самообладание. Как брызги краски на белом холсте.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голодной, — просто ответила я.

Ронан издал нетерпеливый звук, теперь стоя протянув руку, он потребовал:

— Твои глаза, Мила.

Я перевела взгляд на него, но смотрела сквозь. Его внимание согрело мое лицо, раздражение в воздухе усиливалось с каждым тиком тишины. Затем он протянул руку и провел большим пальцем по моей щеке.

— И никаких слез по мне сегодня утром?

— Ты хочешь моих слез?

По моему тону было ясно, что я сделаю это, если он попросит.

Он стиснул зубы. Сердитый звук вырвался из его горла, затем он оттолкнул мое лицо и повернулся ко мне спиной.