Мне так хотелось верить ему, что меня прошиб холодный пот, но его голос был таким тяжелым, что легкие боролись за дозу кислорода. Мне нужен воздух, хотя, когда я попыталась убежать, он меня не отпустил. Ни из комнаты, ни из дома, ни из своей жизни. Его хватка на моей талии была как гранит, твердый, но гладкий на ощупь. Тщетно я боролась, даже когда его запах — такой грубый и убедительный — достиг моего сердца, убеждая, что последнее, чего я хочу, это чтобы он отпустил меня.

— Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь от меня, kotyonok. Ты можешь это получить. Что угодно, кроме твоей свободы.

Какая-то часть меня хотела сказать, что мне больше ничего от него не нужно, но это была ложь. Казалось, я не смогу заставить себя произнести эти слова даже ради спасения собственной души. Это уже принадлежало ему.

— Ты хочешь свести счеты и пристрелить меня по-настоящему? — он отстранился и вложил холодный металл мне в ладонь. — Давай. На этот раз он полностью заряжен.

Только вес пистолета сломал плотину внутри меня, посылая горячие слезы по щекам. Я судорожно вздохнула и покачала головой, позволив пистолету упасть на пол.

— Это не то, чего я хочу.

— Сундук с фальшивыми бриллиантами?

Он вытер слезу большим пальцем, и ласка вырвала честность из моего горла.

— Я хочу, чтобы ты заботился… — слова так густо и непрошено осели в комнате, что у меня зазвенело в ушах.

Стало так тихо, что можно было услышать, как упала булавка. Или серьга в форме сердца.

Рука Ронана ушла с моего лица, и с резким звуком он оттолкнул меня.

— Ты такая головная боль, ты это знаешь?

Его реакция ударила меня в грудь. Я была головной болью? Это он был таким горячим и таким холодным, что меня хлестало кнутом. Возможно, я снова поставлю себя в неловкое положение, но в конце концов пожалею, что не сказала ему правду. Я бы пожалела, что вела себя так, будто мне все равно. Теперь он знал, и, очевидно, он не имел в виду, что я могу получить «что угодно» своим взглядом отвращения. Это действительно дерьмовый день.

— Тогда, пожалуй, я возьму фальшивые бриллианты, — пробормотала я и направилась к двери.

— Я кормлю свою вегаг пленницу, — прорычал он.

Сила его голоса заставила меня замолчать.