Жар лавиной обрушился на мое тело.
— Ты тот, кто говорит, — огрызнулась я и вскочила на ноги. — Единственная причина, по которой я здесь, заключается в том, что ты зол на моего отца.
— Сядь на хрен.
— Ты сядь!
Он даже не встал. Он сидел совершенно невозмутимый, будто только что не разрушил комнату и мое хорошее настроение.
Постукивая пальцем по подлокотнику, он мрачно произнёс:
— Твой отец последняя причина, по которой ты все еще здесь.
Я была слишком неуравновешенна, чтобы понять, что он имел в виду. Замешательство только разожгло в нем еще больше гнева.
— Тебе не следовало увольнять Кайли, — холодно сказала я ему. — Она оценит твою уклончивость и персиковые смайлики больше, чем я когда-либо.
— Она сука и манипулятор. И мне не понравилось, как она с тобой разговаривала.
— Пожалуйста, — сказала я, отворачиваясь от него. — То, что она сказала, было менее оскорбительно, чем то, что ты говорил мне.
— Хочешь, чтобы я извинился и за это тоже?
Я повернулась к нему лицом.
— Я хочу, чтобы ты меня отпустил!
Моя грудь тяжело вздымалась в наступившей тишине. Слишком поздно я поняла, что смотрю ему в глаза, в голубые и непоколебимые. Я почувствовала, что превращаюсь в камень. Трещины пронизывали мою решимость, раскалывая гнев и затопляя густые эмоции, которых я не хотела. Боль вернулась в мою грудь так сильно, что слезы прожгли себе путь на поверхность.
Я повернулась, чтобы уйти от него через лабиринт стульев, но не дошла до двери. Он схватил меня за запястье и прижал спиной к опрокинутому столу, прежде чем уперся руками в обе стороны, заперев меня. Судя по напряжению в его плечах, он сыт мной по горло.
— Я не сожалею о многих вещах,
— Потому что ты почти лишился своего залога, — бесстрастно ответила я.
— Нет, — резко ответил он. — Потому что ты могла умереть.