Кармен переводила то, что говорила леди Гринэм.
– Никакой беготни по коридорам… Зашли в дом из сада – сняли обувь… Гостиная и библиотека для вас под запретом… Собак не разыгрывать…
Они слушали молча.
– Ребята, вам понятны все эти правила? – уточнила Кармен в попытке разрядить обстановку.
–
– А теперь я покажу, где вы будете спать, – сказал сэр Джон.
С громким топотом дети начали подниматься за хозяевами по широкой, не застеленной ковровой дорожкой лестнице.
Леди Гринэм вдруг остановилась. Обернулась. Дети тоже замерли.
– Мне кажется, одно правило мы уже нарушили, не так ли?
Кармен вспыхнула.
– Да-да. Прошу прощения, – извиняющимся тоном проговорила она. – А теперь, ребята, спуститесь вниз и снимите ботинки, пожалуйста.
Они все сделали, как было велено, и теперь их запыленные ботинки лежали беспорядочной кучей у подножия лестницы.
– Потом покажу вам, куда их следует складывать, – сказала леди Гринэм и продолжила путь к их спальням, громко цокая по коридору собственными туфлями-лодочками.
Мерседес заметила одно: стоило им переступить порог этого дома, как все тепло чудного дня, которым они наслаждались по дороге сюда, осталось снаружи.
Мальчиков поселили в комнате на первом этаже, с высокими потолками, огромными подъемными окнами и большим выцветшим персидским ковром. Девочкам отвели две отдельные, пропахшие затхлостью комнаты на чердаке, в которых когда-то жили слуги. В каждой стояло несколько кроватей, на которых им всем предполагалось уместиться. Кармен с Мерседес предстояло спать с девочками валетом.
Наступило время ужина. Поначалу экономка миссис Уильямс держалась столь же неприветливо, как и ее хозяйка. На кухне она их засыпала всевозможными «нельзя».
– Нельзя оставлять на столе свои тарелки. Нельзя стучать приборами. Нельзя переводить продукты. Нельзя подкармливать собак объедками. Нельзя смывать очистки в раковину. Нельзя садиться за стол, не помыв руки.
Каждое «нельзя» сопровождалось пантомимой, демонстрирующей запрещенное действие. А потом она улыбнулась – широкой улыбкой, в которой участвовало все ее лицо, включая глаза, рот и ямочки на щеках. Дети тут же поняли, что у этой женщины доброе сердце.
В роскошной столовой, где с потолка свисали покрытые слоем грязи хрустальные люстры, был накрыт длинный стол, на котором зеленый фарфор от Вулворта нелепым образом соседствовал с жестяными кружками. Вряд ли леди Гринэм пришло бы в голову кормить этих маленьких иностранцев со своего лучшего костяного фарфора.