Она повторила свой путь в обратном порядке и в конечном счете обнаружила Мигеля сидящим на каменной скамье неподалеку от того места, где его оставила.

– Простите, что так долго.

– Не беспокойся. Время здесь замирает.

– Это точно, – улыбнулась Соня.

Она села на скамью рядом с ним. Утро уже переходило в день. Солнце палило нещадно, и они были рады укрыться от него в тени дерева. Напротив них высилась огромная стена. Сверху донизу ее покрывали шесть рядов мемориальных плит. На каждой имелся выступ, куда люди ставили вазочки с цветами.

– Узнаешь эти имена? – спросил Мигель.

Точно напротив них, во втором ряду снизу было выбито три имени. Она зачитала их вслух.

Игнасио Томас Рамирес 28-1-37 Пабло Висенте Рамирес 20-12-45 Конча Пилар Рамирес 14-8-56

Игнасио Томас Рамирес

28-1-37

Пабло Висенте Рамирес

20-12-45

Конча Пилар Рамирес

14-8-56

Она обратила внимание на цветок, который Мигель купил ранее, – его розовые лепестки едва касались букв последнего имени, – и на стоящий рядом великолепный букет уже подвядших красных роз.

– Похоже, кто-то еще приходил их навестить, – заметила Соня.

Мигель ничего не ответил, и она оглянулась на него. Он покачивал головой.

– Только я, – сказал он, блестя стариковскими глазами. – Только я.

Тут Соня не смогла удержаться от вопроса, который вертелся у нее на языке с прошлого вечера, когда она поняла по его рассказу, как глубоко он переживает историю семьи Рамирес.

– Но почему? – спросила она у него. – Что вас так связывало с этой семьей?