Поднимаю на него глаза.

Потерев ладонью шею, он смотрит на меня с напряжением и говорит:

– Ты в нашей семье золотая середина. Мы тебя любим, все. Все по-своему.

– Да уж… – бормочу.

Откашлявшись, он снова трет шею. Его голос чуть сипит, когда произносит:

– Спасибо, что выкарабкалась из этой жопы. Ты нам всем очень нужна. И мне, и родителям.

Мое горло сжимается, на глаза наворачиваются слезы.

– Угу… – делаю глубокий вдох, глядя перед собой.

Саша почти бесшумно останавливается сзади и кладет на мои плечи ладони. Целует макушку со словами:

– Если что-нибудь нужно, звони мне. Мы с Любой заедем в гости на неделе.

– Хорошо… – отзываюсь.

– До связи…

Отстранившись, он кричит Мише: «Пока, пельмень», – и уходит, оставляя нас с сыном одних.

Перед тем как заняться ужином, я решаю передохнуть. Укладываюсь на диван, прикрыв ноги пледом, и немного сплю под тихое Мишино бубнение.

– Мы пока будем жить у папы? – спрашивает он.

– Да, – решаю не вдаваться во все подробности наших с его папой дел.

– Ура, ура, ура… – довольно пищит сын.

Я начинаю готовить в половине шестого, но делаю это со скоростью улитки, поэтому, когда через час раздается отчетливый хлопок входной двери, не успеваю закончить.

Руслан появляется из коридора спустя минуту.

На нем джинсы и белая рубашка с расстегнутым воротом.