– Добрый, – посетитель почесывает затылок с легкой вежливой улыбкой на губах.

Хочу, чтобы он отсюда убрался. И желательно с концами.

Бросаю взгляд на постель, где Оля улыбается, ероша свежеподстриженную челку нашего сына. Прижимает к себе букет, который Мишаня водрузил на кровать рядом с ней, и смотрит на меня, чуть прикусив губу.

– Кхм… что ж, не буду мешать, – объявляет ее друг. – Если могу чем-нибудь помочь, обращайся.

Кривовато улыбаюсь, глядя на пакет перед собой.

– Спасибо, – шелестит Оля.

– Выздоравливай, – кивает он и направляется к двери.

Сажусь на стул, заняв его место, и упираю локти в колени.

Мишаня излагает тонкости нашего быта, а я общаюсь с его матерью без слов.

Пока она изучает меня, молча изучаю ее в ответ.

Глаза у нее кажутся огромными, движения замедленные. На ней пижама, которую привез сюда несколько дней назад. Синяя футболка и клетчатые штаны. Волосы собраны в косу.

– Хочешь, я тебе почищу апельсин? – лепечет Миша.

– Хочу…

– Сейчас… – срывается с места, направляясь к пакету.

Шуршит им за моей спиной, копошась и продолжая вещать.

– Как у вас дела? – тихо спрашивает Оля.

Посмотрев на свои туфли, секунду думаю о том, как ответить на этот вопрос.

Мою жизнь будто перепрошили. В ней осталось только два центральных элемента, и оба они находятся в этой комнате.

– Без тебя как-то херово, – констатирую ей.

Обведя языком сухие губы, она бормочет: