Эта женщина, как никто другой, испортила мне жизнь, но я все равно пригласил ее в свой дом, понимая, что она нужна Рори. Чтобы спасти ее отношения с дочерью, я купил ей билет на самолет, первым классом, если вам так интересно. Я себе-то такой роскоши никогда не позволял.

Когда я открываю дверь, она хмуро смотрит на свои остроносые сверкающие ковбойские сапоги, правой ногой вычерчивая круги. Рори не преувеличивала насчет лака для волос, мелирования и наряда в стиле «Гадкий койот». Ее мать похожа на танцовщицу из Вегаса, которая случайно уснула под палящим солнцем и проснулась двадцать лет спустя.

Рори в спальне, спит мертвым сном после той суматохи, что царила несколько дней. Мне хочется, чтобы встреча прошла для моей жены как можно безболезненнее.

– Дебби, – открываю я дверь и освобождаю ей проход. – Помочь вам с сумкой?

– Я не взяла никаких вещей. Не ожидала, что она…

– Простит вас? Я тоже. Но Рори выше этого.

Лучше нас.

Дебби по-прежнему старается на меня не смотреть. Во всяком случае, ее стыд доказывает, что у нее есть душа. Это хорошо. Души подвижны, органичны и бессмертны. А вот тела рождаются, умирают и разлагаются.

Дебби робко заходит. Не спросив, я наливаю ей чай, пока она взбирается на стул у барной стойки.

Я протягиваю ей чашку и жду, встав напротив. Она по-прежнему втягивает шею и всячески старается не встречаться со мной взглядом.

– Я не… – начинает Дебби и резко осекается. Снова открывает рот: – Дочь всегда была моим главным приоритетом. И есть. Ты должен это знать.

– Забавно, что она и моим приоритетом была, – совершенно спокойно отвечаю я.

– Не смей винить меня за то, что я не хотела, чтобы она повторяла мои ошибки, – говорит мать Рори, глядя вниз. – Ты знаешь, что произошло, когда я жила здесь. Вся деревня в курсе.

– Нет, но я виню вас за то, как легко и просто вы предположили, что я так же безнадежен, как и Глен.

Дебби наконец поднимает на меня взгляд, глаза у нее большие и зеленые, как у Рори. Отличие в том, что они грустные, налитые кровью, а кожа вокруг подернута морщинами. Эти глаза видели то, что никогда бы видеть не хотели. В этом мы похожи.

– Ты был юнцом, пьяницей, певцом и бесстыдным бабником. – Она качает головой. – Слушай, я приехала сюда не ссориться. Спасибо за билет, но я хочу повидаться с дочерью и уехать. И я заберу ее с собой.

Я зеваю и, прикрыв рот ладошкой, демонстрирую обручальное кольцо.

– Еще чего.