– Но все давно изменилось!
– Почему бы вам не поспорить в другом месте, – вмешивается моя красотка в бинтах. – У меня от вас уже голова болит. Проваливайте из моей палаты. Или я вас лично выпинаю.
– Неблагодарная какая! – притворно обижается Ник. Никогда не видел его таким довольным. – Мы тут прилетели, чтобы развлекать её! А она…
Он не закончил, заметив меня. Уверен, что выглядел я отвратно. Хмурый (еще бы, я ведь вижу своего любимого человека в таком состоянии), небритый, немытый, лоб и бровь зашиты. Оливер успел меня подлатать прежде, чем меня забрала полиция.
– Марк! – взвизгивает Яна.
Она подрывается, срываясь с кровати. Я делаю два широченных шага ей навстречу.
– С ума сошла? Тебе же нельзя вставать!
Она кидается мне на шею, я ловлю её, прижимаю к себе. Меня окутывает её тепло. Я утыкаюсь носом в шею. Она, по большей части, пахнет больницей и медикаментами, но если отстранить это запах, то можно различить сладковатый аромат её кожи. Я крепче стискиваю её, не замечая, как она охает.
– Тебя отпустили! Наконец-то! – Её пальцы путаются в моих волосах, гладят плечи.
Я потерял счет времени, не замечая ничего вокруг. Сейчас мы одни. Только Яна, я и наши чувства. Жаки и Ник потихоньку оставили нас наедине.
Во мне все одновременно бурлило и кипело, и в то же время, чувствовалось, как отступает страх, боль, отчаяние. Все то, что наполняло меня с того самого момента, когда я увидел машину, мчащуюся на Яну.
Я не находил себе места, наматывая круги по камере, прокручивая моменты, связывающие нас.
Вот я вижу её впервые, проникаю в неё, затем думаю о ней, не зная даже имени. Вот она встает перед классом, говорит:
Я понимаю, откуда у неё этот безумно сексуальный акцент.
С этого все и началось. Я сам не заметил, как влюбился в неё.
– Как ты мог так поступить?
Яна неожиданно отталкивает меня от себя, затем принимается колотить кулачками по моей груди.
Ауч! Моя сильная кошечка.