– Она хочет знать, берем мы его или нет. Подаем заявку?

Жилье в Калифорнии расхватывали как горячие пирожки и предыдущие дома увели у Сэди и Маркса прямо из-под носа, пока они предавались раздумьям. Чтобы не расстраиваться, Сэди решила не привязываться ни к одному из выставленных на просмотр объектов недвижимости.

– Домик клевый, – равнодушно сказала она, – но ничего страшного, если мы его упустим. Будут и другие дома. Смотри сам.

– А мне он нравится, – шепнул Маркс. – Пусть станет нашим, а? Берем?

– Берем, – улыбнулась Сэди, – а там видно будет.

Через несколько дней их заявку одобрили.

Два месяца они сидели на чемоданах и наконец, сменив замки и подписав тонны бумаг, переехали.

– Перенести тебя через порог? – предложил Маркс.

– Мы не женаты, – закатила глаза Сэди, – так что я вполне обойдусь своими ногами.

Сэди отперла дверь. Они прошли через дом и очутились на маленьком заднем дворе. Стояла осень, и ветви двух из трех фруктовых деревьев в их скромном садике – хурмы и гуайявы – усыпали созревшие плоды.

– Сэди, ты только глянь! Это же хурма! Моя любимая! – закричал Маркс.

Сорвав круглобокий оранжевый плод, он уселся на деревянный приступок, из которого на днях выгнали термитов, и надкусил хурму. Сок брызнул ему на подбородок.

– Вот так повезло! – веселился Маркс. – Поверить не могу: мы купили дом, а в придачу – мое любимое дерево!

Сэм частенько называл Маркса неслыханным баловнем судьбы. Природа наградила его неотразимой внешностью и удачей по жизни. Ему везло во всем: и в любви, и в работе. Однако Сэди, за последние годы хорошо узнавшая Маркса, начинала сомневаться в прозорливости Сэма. На ее взгляд, Сэм воспринимал удачливость Маркса шиворот-навыворот. Судьба потому благоволила к Марксу, что он умел неподдельно радоваться ее самым ничтожным благам. Вот и сейчас он ликовал, словно дитя, хотя, действительно ли хурма являлась его любимым лакомством или превратилась в его любимое лакомство минуту назад, так как оказалась на заднем дворе его садика, история умалчивала. Никогда прежде Маркс не упоминал при Сэди хурму. «Господи, – с щемящей нежностью подумала она, – как можно его не любить?»

– Ты бы ее помыл сперва, – улыбнулась она.

– Это наше дерево. Ни одна грязная лапа к нему не притронется, кроме, разумеется, моей собственной, – довольно ухмыльнулся Маркс.

– А лапы птиц?

– Птицы нам не страшны, Сэди. Кстати, надо бы и тебя угостить.