Шарлотта пододвинула ноутбук Сэму, и тот уставился на экран.

На сцене – и это в эпоху елизаветинской Англии! – посреди белокожих актеров возвышался неотразимый, игравший Макбета азиат. Макбет, получивший весть о смерти жены, произносил свой известнейший монолог «Завтра, завтра – и все то же завтра».

Давным-давно, придумывая имя для своей компании, они поругались с Марксом, предложившим назвать ее «Игры завтра, завтра, завтра».

– Бред, – постановили Сэм и Сэди.

Маркс настырно убеждал их в обратном: мол, это вовсе не бред, а отсылка к его любимым шекспировским строкам.

– Господи, – страдальчески закатила глаза Сэди, – у тебя только Шекспир на уме!

Маркс, упорствуя, вскочил на табуретку и, чтобы придать своим словам больше веса, продекламировал наизусть монолог Макбета.

– Мрачняк, – резюмировала Сэди.

– Да уж, на фига тогда основывать игровую компанию? – хихикнул Сэм. – Давайте просто самоубьемся, и вся недолга.

– И вообще, – сощурилась Сэди, – какое отношение это имеет к играм?

– Разве не очевидно? – удивился Маркс.

«Не очевидно», – замотали головами Сэм и Сэди.

– Что есть игра, – воскликнул Маркс, – как не «Завтра, завтра – и все то же завтра»? Как не бесконечные возможности искупления и перерождения? Продолжай играть – и непременно победишь! Любые твои потери недолговечны, ибо в игре нет ничего постоянного и неизменного. Абсолютно ничего!

– Прогиб засчитан, красавчик, – цинично хмыкнула Сэди. – Следующий!

Сэм досмотрел сцену с представлением до конца, поблагодарил Шарлотту, вернулся в свой кабинет и плотно прикрыл дверь.

Стоило Сэму уйти, и Шарлотта порядком струхнула: не наломала ли она дров, показав пасхалку Мазеру? В ее намерении не было ничего дурного, она просто хотела разделить с ним горечь утраты Маркса. Конечно, их с Адамом скорбь не шла ни в какое сравнение с обуревавшей Мазера болью, однако лично для нее появление Маркса в игре служило некоторым утешением. С другой стороны, нельзя отрицать, что она явно выпендривалась перед новым начальником и похвалялась игровой эрудицией, стремясь доказать ему, что он не прогадал, доверив им создание «Дней бесконечности».

И о чем она только думала? Так опростоволоситься в первый рабочий день! Куда она сунулась, она же совсем не знает Мазера! Не зря Адам постоянно упрекал ее в излишней фамильярности.

В отчаянии Шарлотта уронила голову на клавиатуру и в такой позе предстала перед вернувшимся Адамом.