– Но не таким же путем?! – возражала Лиз, всплеснув руками и зачесывая волосы пятерней назад.

Ее присутствие, участие и дружба всегда поддерживали меня в этой стране, да и за ее пределами. Я вспомнила о Наде, которой могла позвонить и рассказать все, но понимала, что могу услышать только то, что она про такой исход мне говорила. А я не хотела этого слышать, по крайней мере сейчас, нет.

– Я не знаю. У них свои пути. Это, наверное, был самый…

– Ужасный! – продолжила она.

– Нет. Это был самый верный выход. Нейтрализовать причину всего этого сумасшествия, – я посмотрела в ее глаза, но она не понимала меня, мотая головой.

– Причину? Ты называешь себя причиной? Ты сошла с ума! – Лиз негодовала, она вскочила с дивана, пытаясь убедить меня в том, что я должна все рассказать Джонатану и не подставлять его так. Но дело обстояло так, что я, как обычно, хотела решить все сама, так, как считала нужным, не доставляя ему дополнительных проблем.

– Он любит тебя, он все поймет. Ты должна доверять ему, а он тебе, – резюмировала она.

– Нет. Я не расскажу ему об этом, – опустив голову и, смотря на свои пальцы, обхватывающие остывшую чашку с кофе, глухо обронила я.

Лиз молчала, изучая меня. Я подняла голову.

– И ты ничего ему не скажешь!

– Я…

– Лиззи, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он из-за меня испортил карьеру, чтобы все это рухнуло в один миг. Не хочу, чтобы он потом проклинал меня всю жизнь, что это я виновата во всем. Не хочу…

Поставив чашку на столик, я уткнулась в ладоши и расплакалась. Лиззи обняла меня, поглаживая по волосам, как маленькую девочку.

– Я ничего не скажу, обещаю. Просто… Как же с вами трудно. Постарайтесь держаться друг друга и доверять.

Я кивала головой, прижимаясь к ее плечу, расслабляясь в ее объятиях и отпуская все, что я так долго держала в себе.

А потом мы разговаривали с ней о более приятных вещах.

Оказывается, счастье в ее глазах утром было неподдельным, Брэндон, наконец, сделал ей предложение, и они собирались через две недели объявить о помолвке, поэтому она светилась, как огромный бриллиант на солнышке. Я радовалась за нее, а она переживала о том, не выглядело ли это странно, так рано выходить замуж, хотя ей всего двадцать семь, ведь кто-то в этом возрасте только решает попутешествовать, а она вот хочет съехаться с парнем и строить семью. Я могла только позавидовать таким проблемам. Выходить замуж в семнадцать – вот странно, а в двадцать семь кто-то становится уже родителями, хотела сказать я, но промолчала.

Мы смеялись над тем, что часто женщины создают себе проблемы, где их нет. И над тем, как часто наши проблемы кажутся нам неразрешимыми, но, когда сравниваешь их с чужими, понимаешь, что все это фигня.