И снова ему захотелось утешить, но он знал, что не может это сделать. И в этом он тоже винил себя.

— Белла, пожалуйста, скажи что-нибудь, — умолял Эдвард в то время, как Белла продолжала хранить молчание, а слезы текли по ее щекам. Он задержал взгляд на слезинке, которая, скатившись по ее щеке, повисла на подбородке перед тем, как упасть на ее бедро.

— Я не знаю, что сказать…не знаю, с чего начать, — прошептала она, и узел в груди Эдвард сжался еще сильнее.

— Не торопись, — пробормотал Эдвард, чувствуя себя ужасно в своем собственном теле, которое буквально зудело от дискомфорта. Он потянулся за своими трусами, которые лежали возле кровати, и натянул их.

— Мы… — начала Белла, но остановилась. Когда Эдвард нетерпеливо взглянул на нее. С ее губ сорвался всхлип, и на этот раз Эдвард отбросил в сторону осторожность и схватил ее за руку. Он нежно прошелся подушечкой большого пальца по ее руке, ощущая мягкость ее кожи, которую он так обожал.

— Что мы, Беллз? Что мы? — неистово умолял он Беллу, сжимая ее руку и безмолвно ликуя, когда она сжала его руку в ответ с такой же силой.

— Это причиняет слишком сильную боль, — призналась она, и Эдвард шокировано посмотрел на нее. Он не понимал, что с ней происходит, и это пугало его.

Он всегда знал, как справится с ее чувствами, но в тот момент он был совершенно сбит с толку, еще и потому, что дело качалось и его тоже.

— Что причиняет боль, Белла? Что? Ты же мне ничего не говоришь! — застонал он, становясь на колени. Теперь он стоял на коленях перед Беллой, которая все так же молча сидела у изножья кровати. Эдвард держал обе ее руки, которые лежали у нее на коленях. Он сглотнул, почувствовав, как дрожат ее колени под его руками: они тряслись еще сильнее, чем его собственные несколько минут назад.

— Это, — ответила она, двигая руками между ними показывая то на себя, то на него. Даже в тот момент их руки оставались сплетены. — Мы не можем больше этим заниматься, Эдвард, не можем продолжать эту глупую игру. Нам не следовало начинать ее. Никогда.

— Хорошо, — прошептал он, все еще держа ее за руки. Он сел на пятки и продолжил: — Но скажи мне, почему? Приведи разумную причину, почему мы должны остановиться?

Узел в его груди внезапно как будто разрубили, и он почувствовал невыносимую боль. Сказанные им только что слова словно витали в воздухе. Он не мог остановиться. Он нуждался в ней. Он хотел ее. Всю ее без остатка. Ему необходимо было просыпаться вместе с ней и чувствовать рядом ее тело.

— Потому что это причиняет боль, — закричала Белла, отстраняясь от Эдварда. Она встала и пошла в угол комнаты. — Это все причиняет невыносимую боль, Эдвард. Я не могу больше так.