Эдвард поднялся с пола и перемахнул через кровать, чтобы оказаться рядом с Беллой. Схватив ее за плечо, от повернул ее так, чтобы видеть ее лицо. Белла стояла, обхватив себя руками, и Эдвард нежно потер ее плечи, словно боясь, что она может рассыпаться прямо у него на глазах.

— Белла? Почему? — он пытался вытянуть из нее ответ, нежно нашептывая ей на ухо, что все будет в порядке, но Белла игнорировала все его попытки.

— Ничего не будет в порядке, — закричала она, вырываясь из рук Эдварда. — Ты не понимаешь, Эдвард! Ну конечно, ты не понимаешь. Я знала, что ты не поймешь.

— Чего я не понимаю, Белла? — раздраженно выдохнул Эдвард, запустив руки в волосы и потянув их. — Я не знаю, что ты хочешь сказать. Почему мы должны прекратить все это?

— Потому что это слишком, — пролепетала Белла, снова садясь на кровать.

— Что слишком, Белла? Ты же ничего не говоришь. Откройся мне.

Эдвард снова встал перед ней на колени и обхватил своими ладонями ее маленькие ручки.

— Я не могу так больше…я не могу просыпаться, зная… — она всхлипнула и так и не закончила предложение. Эдвард начал успокаивать ее, нежно потирая ее руки.

— Не можешь просыпаться, зная что, Белла? Ты же ничего не говоришь. Откройся мне, любимая. Скажи, что не так.

Белла уставилась на него красными от слез глазами, а потом снова уронила голову на грудь, из которой опять вырывались всхлипы, разрывающие ее гибкое тело. Эдварду невыносимо было смотреть на это, потому что он ничем не мог помочь ей. Она плакала из-за него, а он не мог ничего сделать, чтобы смягчить ее боль.

— Не называй меня так, — резко ответила она, и Эдвард озадаченно взглянул на нее.

— Как не называть, Белла? — спросил он, и Белла усмехнулась.

— Ну конечно, ты даже не сознаешь, что делаешь это, — всхлипнула она. — Не называй меня любимой, если не чувствуешь этого.

— Но я чувствую это, — возразил он, и Белла снова усмехнулась.

— Я не могу больше продолжать все это…я не могу просыпаться, зная, что когда вся эта игра закончится, мы вернемся к тому, что было раньше. Мы снова будем просто друзьями. Мы всегда будем только друзьями, разве не так? — очень тихо пробормотала она, но Эдвард все равно ее услышал.

— Только друзья, — повторил он эти слова громче и тут же почувствовал острую боль в груди. Это было почти невыносимо. Эти два слова разрывали его сердце как пистолетные пули.

— Да, Эдвард, — робко ответила Белла, и в комнате повисла тишина. Никто не сказал ни слова, пока Эдвард не начал собирать рассыпанные по полу листки бумаги и класть их обратно в шапку. Быстро встав, он подошел к Белле и протянул ей шапку. Ее глаза расширились от страха.