Не надейся, Кеннет.

Я больше не поведусь на это. Но почему тогда в животе что-то оживает?

— Не твоей подруге теперь нравится черный, — огрызаюсь я.

— Правда? Кажется, это говорит об обратном. — Он стреляет глазами на место, где соприкасаются бедра. Прямо на мое фиолетовое нижнее белье.

Ненавижу.

Мое тело горит, как если бы меня засунули в крематорий. Гнев на него и на свою чертову реакцию тела из-за его взгляда и слов проявляется пятнами на коже.

— Иногда случаются ошибки.

— Это правда, каждый из нас ошибается, главное — уметь это признавать. Я ошибся, Аннабель Андерсон. И буду говорить тебе это каждый день, пока до тебя не дойдет. — Он останавливается, наклоняясь чуть ближе ко мне. — Что я. Никуда. Никогда. Не уйду.

Эта фраза четкая и отрывистая, как удары хлыста.

— Ты застряла со мной. И только тебе выбирать, как провести остаток нашей жизни. Можешь драться со мной сколько хочешь, но после каждого удара я буду рядом.

— Не дергайся! — ворчит Оливия.

— Простите, миледи, больше не повторится.

Леви занимает свое прежнее положение, но удерживает зрительный контакт.

Если бы мы находились в другом месте, то я, наверное, уже задохнулась бы от нехватки воздуха. Но здесь мне приходится снабжать свою кровь кислородом, чтобы не свалиться с этого маленького стула к чертовой матери.

Я все еще ничего не ответила, но мой взгляд так и говорит: «У тебя ничего не выйдет». Леви отвечает таким же взглядом с такой же фразой. Из этой битвы мы выйдем либо мертвыми, либо женатыми. Других вариантов я не рассматриваю.