– Остановитесь, несчастные! Одумайтесь! – громко потребовал он. – Вы же православные! Вы же христиане!

Ростовцы уже знали, что большинством нападающих были их соседи, плещеевцы. Еще вчера Плещеев-Залесский числился в числе городов, признающих правителем Руси князя Шуйского, но едва к городу подошел ратный отряд из Тушино, местные жители моментально присягнули царю Дмитрию Ивановичу. И не просто присягнули, а примкнули к тушинцам и вместе с ними пошли громить сторонников «поганого самозванца», каковыми все еще считались ростовчане. Хотя любви к Василию Шуйскому в Ростове было, разумеется, ничуть не больше, нежели в Плещееве-Залесском.

– Одумайтесь, православные! – увещевал, поднимая крест над головой, Филарет. – Мы же все братья во Христе! Мы же соседи!

«Соседи» тем временем распахивали двери амбаров и погребов, ломали крышки кладовых, обегали ростовцев, стремясь быстрее ворваться в храм, полный драгоценной утвари.

В клубах дыма во двор въехал всадник, одетый в железную кирасу и странную железную шапку, вытянутую в длину, с широкими полями. На лице вражеского воеводы красовались аккуратные черные усики и подбритая на щеках курчавая бородка в два пальца длиной, его плечи грел явно ворованный плащ – бобровый, крытый парчой; ноги прятались в вышитые цветочками женские валенки.

– Святитель Филарет? – поинтересовался на неплохом русском языке всадник и поклонился прямо с седла: – Дон Жуан Крузатти к твоим услугам! У меня к тебе приглашение от государя Дмитрия Ивановича. Царь желает тебя видеть.

– Это так-то вы в гости приглашаете?! – указал рукою на грабителей, на выбитые ворота митрополит.

– Что же я мог поделать, коли вы не открываете на обычный стук? – пожал плечами испанец. – Не все приглашенные едут к государю с радостью. Иных приходится везти кулем на телеге.

– Я поеду! Токмо останови сей разбой без промедления!

– Я воин, а не монашка, святитель, – покачал головой испанец. – Люди идут на войну ради обогащения. Коли запретить грабеж, кто станет сражаться, проливать кровь, рисковать жизнью? Кто станет слушаться командира, мешающего разбою? Однако ты другое дело, святитель. Насколько мне ведомо, ты есть пастырь всех сих христиан. Так останови их жадность и похоть! Я не возражаю. Пусть воцарятся мир и покой!

Митрополит Филарет посмотрел по сторонам и скрипнул зубами от бессилия.

Испанец усмехнулся и посоветовал:

– Стой здесь со своей паствой, святитель, и не шуми. Ведь все люди в душе своей добры и миролюбивы. Если не мешать им грабить и насиловать, то и они убивают далеко не всех. Не привлекайте внимания и наверняка останетесь живы.