– Иван Мартынович, я желаю, чтобы хоть ты побеседовал с моим мужем! Он совершенно не желает передвигать нашего лагеря! Ни смрад его не смущает, ни собаки, валяющиеся меж палаток вперемешку со шляхтичами, ни вонь от выгребных ям! Ну сколько можно это терпеть, атаман?!

Казаки, коих под навесом перед домом любимого воеводы всегда пребывало в изрядном количестве, притихли. Кто-то побежал в дом, и почти сразу оттуда появился черноусый красавец в атласной рубахе и бархатных шароварах, опоясанный широким кушаком.

– Моя государыня, – склонился в низком поклоне атаман. – Умоляю, государыня, не станем обсуждать дела царские прилюдно! Прошу в дом…

– Здесь обождите, – кивнула свите царица и прошла в избу мимо почтительно склонившегося воеводы.

Казачий командир вошел следом и махнул рукой на дворню:

– Оставьте нас наедине! Богдан, проследи, чтобы никто беседы нашей не подслушал.

Пузатенький казак в белой рубахе – без шапки, с длинным чубом и столь же длинными свисающими усами, кивнул, обнажил сарацинский ятаган, вышел наружу и подпер створку своей широкой спиной.

– Наконец-то! – радостно выдохнула крохотная женщина и подпрыгнула, повисла у могучего воина на шее, прильнув в страстном поцелуе.

– Моя царица! – уже совсем другим тоном ответил мужчина и, подхватив почти игрушечную гостью на руки, понес в опочивальню, осторожно опустил на перину.

– Завязки, завязки! – замотала ногами царица.

Атаман спохватился, поднял ее, поставил на лавку перед собой, распустил шнуровку платья, одним движением снял одежду, вернул в постель, быстро разделся сам – и нырнул в сладкий омут вслед за своей любимой – к грудям пуговкой, звонкому смеху, точеным ручкам, крепким объятиям и колдовскому лону.

Когда истощившая свои фантазии крохотная повелительница обмякла на его груди, воевода пригладил черные жесткие волосы любимой и тихо сказал:

– Ты должна поехать со мной. Дмитрий уже не жилец, а тебя убьют вместе с ним.

– Кто убьет? – вскинулась царица.

– Да не пугайся так, я не про заговор, – успокоил ее атаман. – Супротив твоего мужа ополчились все, и шведы, и поляки. Он никому не нужен живым. Сигизмунду нужен свободный трон для сына, а шведам совсем не надобен законный царь, каковой не признает Русские земли за ними. Ты думаешь, Дмитрий сможет устоять сразу против самых двух могучих армий? Живой он не нужен никому! Его вот-вот разгромят и зарежут. Так что я вскорости уйду к Сигизмунду, тот десять золотых за всадника обещает. Поехали со мной!

– Ты с ума сошел! – поднялась Марина. – Ты знаешь, что он мне написал? Сигизмунд хочет, чтобы я вдовой шляхтичкой назвалась! Обещает Гродно в кормление, коли исчезну и о себе напоминать более не стану. Мне, русской царице!