Ты солгал мне. Как ты мог?

– Ты реально думаешь, что мне в голову могут прийти такие мысли, Мэллори? – Нолан сжимает и разжимает кулак. Затем проводит рукой по волосам. – Твоя игра была самым прекрасным из всего, что я видел в жизни. Я хотел дать тебе возможность…

– Откуда ты вообще знал, что я приму это предложение?

– Я не знал. Просто надеялся. Ты работала в дерьмовом месте, и тебе нужно было выбираться оттуда.

– Что ты вообще знаешь о дерьмовом месте, где я работала?.. О боже. – Я делаю шаг назад, будто он ударил меня в солнечное сплетение. – Ты каким-то образом уговорил Боба уволить меня?

Нолан раздраженно вскидывает руки:

– Да кто такой Боб?

Я ему не верю. Больше не могу верить.

– Ты имеешь какое-то отношение к тому, что я потеряла работу?

– Нет, но, твою мать, я бы хотел, Мэллори. – Он резко выдыхает. – Хотел быть тем, кто вытащит тебя из той жизни, которую ты для себя выбрала.

Я возмущенно хриплю:

– Я содержу семью, Нолан! Я не выбирала такую жизнь – мне просто нужно было обеспечить им финансовую стабильность. – Я даже не пытаюсь быть вежливой.

Нолан подходит ближе, его ноздри раздуваются, лицо всего в дюйме от моего.

– Так проще, не правда ли? Прятаться у них за спиной, – говорит он. – Использовать семью как миленькую подушечку между тобой и реальным миром.

Я задираю подбородок.

– Да как ты смеешь? Моя мать больна, а сестры…

– С твоими сестрами все в порядке, о них заботятся. И уже довольно давно. А ты все продолжаешь использовать их как оправдание, чтобы ничего не менять в своей жизни. С твоим талантом, с тем, что происходит между нами…

– С тем, что происходит между нами? Ты имеешь в виду, что мы переспали? Для меня это ровным счетом ничего не значит. А то, что ты лгал мне целых четыре месяца? Что обманом заставил вернуться к шахматам, поехать на Турнир претендентов, стать твоим оппонентом на чемпионате мира? Не представляю, чего ты еще от меня хочешь.

– Я люблю тебя, – спокойно говорит Нолан.

Это не отчаянная попытка что-то изменить – просто безэмоциональная констатация факта. Его глаза так близко, что я могу пересчитать оттенки темноты и вижу среди них багряный.