Я вновь отвожу взгляд, чувствуя внутри раздражение. А затем в первый раз признаюсь – и вслух, и себе самой:

– Я знаю.

– Знаешь?

– Да. Но у меня все еще есть право злиться на него, потому что он не сказал про стипендию.

– Согласна, хотя это не одно и то же. В смысле, если бы он способствовал твоему увольнению, то отнял бы у тебя что-то. Но он дал тебе стипендию. Эти две вещи нельзя сравнивать и…

– Я знаю, – повторяю через сжатые зубы. Она отлично читает мои мысли, и по этой черте Истон я точно не скучала. Какое счастье, что они с Ноланом не знакомы и никогда не познакомятся. – Самое ужасное, когда я обвинила его, он даже не пытался отрицать. Просто сказал… – Я сглатываю.

– Что сказал?

– Что хотел бы быть причастным к моему увольнению. – Вздох. – Что хотел бы быть тем, кто вытащит меня из той жизни, которую я для себя выбрала.

Истон кивает. Проходящий под нами паром сигналит, разряжая тишину.

– Что ж, ты в курсе, что я не люблю соглашаться с белыми парнями, у которых есть трастовые фонды, но в данном случае я бы засчитала ему очко в виде брауни.

– Боже, – я вся сжимаюсь, – я такого ему наговорила. О нем. О его семье. Я просто… Я была так зла, Истон.

– На кого ты злилась, Мэл? На Нолана? На своего отца? На жизнь? На себя? На всех сразу?

Пока я не готова ответить на этот вопрос. Так что кладу голову Истон на плечо, позволяя ей гладить меня по волосам, и впервые за долгие недели вспоминаю, как сильно он мне нравился, даже когда я думала, что не нравится вовсе. С ним я смеялась и чувствовала себя самой собой. Мне нравилось следить за тем, как он играет, и мое сердце трепетало, когда я смотрела на него спящего. Осознание, что я хотела быть с ним, становится для меня странным облегчением. И тут же с гневом я одергиваю себя, потому что позволила подобную слабость.

Впервые за прошедшие недели могу признать следующее:

«Мне хотелось бы знать, что между нами есть нечто большее, чем просто обмен гамбитами.

Понятия не имею, как смогу сидеть напротив него целых двенадцать партий.

Завтра, еще до начала игры, мне придется пожать ему руку, и мои пальцы покалывает оттого, как сильно я предвкушаю это прикосновение. Нолан где-то здесь, на этом острове, и я всем телом, каждой косточкой чувствую его присутствие».

– Истон. Думаю, я все испортила.

– Ага, – она кивает. – Из-за того, что случилось с твоим отцом, тебе кажется, что когда люди что-то портят, то это навсегда. Что у них не может быть второго шанса. И порой это правда, но обычно… – Она пожимает плечами. – В общем, я здесь. Твоя семья здесь. Нолан… – Она не продолжает.