– «Рейтер», Частен. Нолан, ходит слух, что до всех известных событий мисс Гринлиф состояла в вашей команде и помогала вам готовиться к чемпионату. Можете вы это подтвердить или опровергнуть?

– Не сказал бы.

Зал взрывается от смеха.

– В любом случае говорят, что мисс Гринлиф была вашим секундантом. Это дает ей несправедливое преимущество.

Нолан пожимает плечами:

– Если кто-то думает, что ей нужно преимущество, пускай внимательнее следит за тем, как она играет.

Присутствующие в зале начинают взволнованно перешептываться. Сердце стучит у меня в ушах.

– Мэллори, «Фокс-Ньюс». Вы первая женщина, которая вышла в финал чемпионата мира. Как вам это удалось?

– Я просто… – Прикусываю нижнюю губу. – Думаю, все дело в том, что моя шахматная карьера не совсем обычная. Я не очень-то успела испытать на себе царящий в спорте сексизм, в отличие от большинства шахматисток. Думаю, пока просто не успела засомневаться в себе.

– Получается, вы не думаете, что чем-то лучше ваших предшественниц?

– Нет, конечно нет. Я…

– Вы раньше не принимали участия ни в каких турнирах мирового уровня. Тогда что, по-вашему, позволяет вам претендовать на титул? Почему здесь вы, а не кто-то другой?

Я сглатываю:

– Просто…

Никакой причины нет. Мне повезло. Произошла ошибка. Я недостаточно хороша и…

– Мужик, – Нолан хрипит в микрофон, – она в буквальном смысле выиграла квалификационный турнир, чтобы попасть сюда. Может, начнешь следить за новостями?

Представитель «Фокс-Ньюс» пристыженно опускает глаза. Я бросаю взгляд на Нолана, который общается с толпой не хуже стендап-комика. Народ хохочет, кто-то даже аплодирует, настолько он кажется им забавным. Его любят, даже когда он всем видом показывает, что ему это не нужно. Я хочу крикнуть всему залу: «Прекрасно вас понимаю – я так же слепо его обожала!»

Хотя, наверное, с тех пор ничего не изменилось.

– Мэллори? Снова Эй-эф-пи. Вы с Ноланом в прошлом встречались – является ли это для вас препятствием? Повлияет ли это как-то на вашу игру?

Что ж.