Амелия повернулась к дочери.

— Мне хотелось бы, чтобы она хоть иногда надевала что-нибудь новое, но она не желает расставаться со своими безразмерными толстовками. Ох, дорогая… Опять на тебе эта старая хламида…

Амелия говорила про футболку с логотипом Iron Maiden, которая была сейчас на Мики, именно ее я зашивала. Моя панда была на месте. Мики действительно часто ее носила.

— Я ее люблю, — защищалась она, — и никому не отдам.

— Макайла, видите ли, любит эту ветошь, которую она упорно называет футболкой, — сообщила нам ее мама. — Иногда, из страха, что я ее выброшу, она в ней спит… — Папа, Эдгард потом отвезет Нику? Ей нужно куда-то поехать.

— Конечно, все для моего маленького утенка, — гордо ответил отец.

Я почувствовала себя еще более неловко, когда в холле появился наш шофер, только на этот раз в белых перчатках и с подносом. Отец Мики тут же с заговорщицким видом подошел к нему.

— Эм, Эдгард…

— Да, сэр? — спросил шофер-дворецкий, у которого нос был загнут крючком.

— Ты проверил, не проникли ли к нам сюда молодые люди?

— Да, сэр. Ни один подросток мужского пола не входил в эту дверь.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Замечательно! — торжествующе заключил Маркус. — Ни один юноша не должен приближаться к моему цыпленку!

К счастью, в этот момент он смотрел не на дочь и не увидел красноречивого выражения у нее на лице.

— Ну ладно, мы пошли наверх, — бросила Мики, толкая нас к лестнице.

Мы помахали ее родителям, и они сделали то же самое.

Обстановка в комнате Мики контрастировала с роскошным интерьером дома: стол был завален книгами и нотами, на стенах висели плакаты рок-групп, вырезки из журналов и фотографии.

На стуле в углу сидела огромная игрушечная панда.

— Твои родители — замечательные люди, — сказала я, — очень заботливые.