Я мало что знала о жизни Мики. Из школы ее забирали не от ворот, а там, где другие не могли ее видеть. Возможно, она была из бедной неблагополучной семьи и стеснялась своих родственников, чувствовала себя несколько ущербной по сравнению с обеспеченными девочками в нашей школе. По крайней мере, так я себе это объясняла.

Машина наконец остановилась, и Билли прочирикала:

— Вот мы и приехали к Мики!

Как же сильно я ошибалась насчет материального положения семьи Мики! Перед нами во всем своем величии стоял огромный особняк. Массивные колонны поддерживали круглую террасу в стиле либерти ослепительно-белого цвета. Широкая лестница спускалась к кипарисовой аллее, а наверху восседали две каменные кошки, молчаливо и гордо охранявшие вход в дом. Вокруг раскинулся великолепный цветущий сад.

— Ты здесь живешь? — уточнила я, когда Мики вышла из машины.

Она кивнула, засунула руки в карманы толстовки и прошла вперед, а я ошарашенно крутила головой во все стороны. Неподалеку садовник подстригал живую изгородь в форме вздыбленного жеребенка.

— Проходи! — Билли потащила меня вверх по ослепительно белой лестнице.

Массивная дверь из орехового дерева открылась, прежде чем Мики успела к ней прикоснуться.

— С возвращением, мисс!

Нас встретила приветливая женщина, и Билли поздоровалась с ней звонким голосом.

Меня поразил огромный холл с большой хрустальной люстрой.

Женщина помогла мне снять куртку. Мики протянула ей поношенную толстовку. На этот раз я воздержалась от вопроса, была ли это ее бабушка.

— Кто это? — шепотом спросила я Билли.

— Это Эванджелина.

— Эванджелина?

— Домоправительница.

Я завороженно смотрела, как женщина уходит.

— Ты единственный ребенок в семье? — спросила я Мики, когда мы пошли по необъятному холлу. На фоне окружающей роскоши я чувствовала себя маленькой и незначительной букашкой.

Мики кивнула.

— Ее семья принадлежит к древнему аристократическому роду, — сообщила мне Билли. — Хотя дворянства в наши дни не существует. Ее предки были важными людьми. Посмотри, вон они! Я остановила взгляд на портрете супружеской пары: она в бархатных перчатках, он с большими бакенбардами, оба со строгими и надменными лицами. Потом я посмотрела на полотно, сказать про которое «огромное» значило бы ничего не сказать, с изображением трех персон: хмурый человек с холодными глазами, которые как будто пронзали тебя насквозь; рядом с ним, с виду более добрая, но столь же утонченная, в платье, подчеркивавшем ее черные волосы и светлое лицо, улыбалась красивая женщина, перед ними сидела… Мики? Да, это точно она, в платьице из органзы с аккуратно собранными назад волосами.