Разговор принимал дурной оборот, и мне это не нравилось. В воздухе нарастало трескучее напряжение.

— Ничего он мне не крутит! Он сказал… Мики рявкнула:

— Это не он!

— А я говорю, он! — рявкнула в ответ Билли, сжимая кулаки. — Хватит уже считать себя самой умной!

— Хватит уже верить любой чепухе!

— Почему? — Билли рассмеялась, ее тон смягчился. — Почему тебе так трудно смириться с тем, что я кому-то нравлюсь?

— Потому что ты чувствуешь себя слишком одинокой, чтобы видеть дальше своего носа! Мики поняла, что сказала лишнее. В глазах ее лучшей подруги промелькнуло удивление. Я смотрела на них, затаив дыхание, и чувствовала приближающееся землетрясение.

— Ах вот в чем дело! — прошептала Билли, с обидой глядя на Мики. — Ну да, тебе виднее, ведь твои родители всегда рядом, поэтому ты можешь смотреть на мир свысока. свысока.

— Ну что ты говоришь? — упрекнула покрасневшая Мики.

— Ты всем всегда недовольна! Всегда! Ты даже не можешь порадоваться за меня!

— Это не он!

— Ты бы этого хотела! — воскликнула Билли. — Ты не хочешь, чтобы это был он! Ты хочешь, чтобы я оставалась одна, как ты, потому что, кроме меня, тебя никто не может выносить! — Ой, ну извини! — закричала Мики. — Извини, если в четыре утра тебе некому позвонить, кроме меня! Наверное, тебе очень неприятно признаваться мне, как ты одинока!

— Тебе нравится, когда я тебе звоню! — Билли заплакала. — Потому что у тебя больше нет подруг! Из-за твоего дурацкого характера никто не хочет с тобой связываться! — Это не он!

— Прекрати!

— Это не он, Билли!

— Почему? — закричала та.

— Потому что это я!

Билли перестала плакать и растерянно уставилась на Микки.

— Что? — пробормотала она.

— Это я, — тихо повторила Мики, — это делаю я.