— У тебя дырка на колготках.

Я вздрогнула при звуке его глубокого, очень близкого голоса.

— Ты не заметила?

— Нет, — произнесла я тонким голоском. — Где?

Его теплое дыхание ласкало мою шею. В следующее мгновение я почувствовала его горячие пальцы у себя на бедре, где-то под юбкой.

— Вот здесь, — тихо сказал он мне на ухо.

Я посмотрела на это место и сглотнула.

— Она маленькая.

— Но она есть, — хрипло пробормотал он.

— Ее не видно под юбкой, — ответила я, — она еле заметная…

— Достаточно заметная, чтобы задуматься, как высоко от нее потянулась стрелка.

Странная фраза. Как будто малюсенькая дырочка на колготках такой скромной и невинной девушки, как я, способна вызвать в мужском воображении нескромные мысли. Или Ригель говорил про себя? Мне стало жарко.

— Я всегда могу их снять, — ответила я простодушно.

Дыхание Ригеля участилось.

— Снять их?

— Ага, — чирикнула я, когда его грудь прижалась к моей спине. — Я ношу в рюкзаке запасную пару.

— Ммм… — выдохнул он мне в шею.

От этого звука у меня заполыхал огонь в животе. Под его дыханием я плавилась, как воск, и в то же время чувствовала себя очень живой, по мне пробегал ток, лихорадочное возбуждение. Мне передавалось нервное напряжение его молчания, его дыхания…

Гудок клаксона вернул меня к реальности. На улице нас ждала Анна. Я прикусила губу, когда Ригель отстранился и я перестала чувствовать его тепло. Он вышел первый, и в шлейфе его аромата я спрятала вздох, который мир не должен услышать.

Желтый дождевик Билли — первое, что я увидела в то дождливое утро. Она стояла у ворот, опустив голову и задумчиво двигая ногой по мокрому тротуару. По ее приветливой, пусть и еле заметной улыбке я поняла, что она ждала меня, потому что ей не хотелось заходить в школу одной. Она расспрашивала меня о вечеринке, а мне хотелось узнать, как она себя чувствует сегодня. По темным кругам под глазами нетрудно догадаться, что она плохо спала.