Ригель щелкнул языком и сказал с усмешкой:

— Некоторым лучше не играть в такие игры, так как у них нет спортивного духа. Это просто досадный случай.

— У ребят другая версия, — заметила я.

В его глазах едва заметный огонек недоверчивости и озорства — так он часто смотрел на меня в детстве.

— И что тебе сказали?

— Что ты его спровоцировал.

На переменке я встретила Мики, и она поклялась, что видела, как Ригель еле сдерживал кривую улыбку после «досадного случая». А учитель рассказал, что Гайл, придя в себя, сразу же набросился на Ригеля как разъяренный зверь. Ригель наверняка специально пропустил удар по скуле, чтобы в ответ надавать бедному парню увесистых тумаков. Вот почему я пришла сюда. Мики подсказала, где его найти.

— Спровоцировал? Я? — насмешливо протянул Ригель и нарочито возмущенным тоном добавил: — Наглая клевета!

Я укоризненно покачала головой и подошла к нему. Его взгляд стал более настороженным. — Не понимаю, почему ты постоянно ввязываешься в драки… Ригель склонил лицо набок и хитро улыбнулся.

— Ты беспокоишься обо мне, Ника?

— Да, — прошептала я без колебаний, — ведь в результате страдаешь и ты тоже. И меньше всего мне хочется видеть очередную ссадину у тебя на лице.

Тон нашего разговора изменился. Мне было не до шуток. Ригель смотрел на меня спокойно и серьезно.

— Раны на теле всегда заживают в отличие от других ссадин, — сказал он без шутовства и притворства, отчего у меня застучало в голове.

— Сердце не обязано болеть вечно, Ригель, — сказала я. — Есть раны, которые можно исцелить.

Они заживают медленно, со временем, но затягиваются, даже если это кажется невозможным.

Пусть и не полностью, но сердце может исцелиться.

Ригель молча смотрел на меня. Моменты, когда у него было такое спокойное, внимательное лицо, случались крайне редко. Мне до дрожи захотелось прикоснуться к нему.

Я робко провела пальцами по его шее и подбородку.

— Что значит… «исцелиться»? — произнес он, не сводя с меня глаз.

В моих руках он напоминал покорного дикого зверя.