Мики неуверенно взяла протянутый пакетик с печеньем.

— Это от Анны в благодарность за гостеприимство. За авто, макияж и босоножки… Мы вместе его испекли. Правда, мои слегка корявенькие получились, — призналась я, глядя на плоские сухие блинчики то ли овальной, то ли квадратной формы. — Но на вкус они вроде ничего, довольно мягкие, если разжевать.

Спутница Мики улыбнулась и сказала:

— На самом деле они довольно аппетитно выглядят.

— Надеюсь, — сказала я, оценив ее реплику.

Билли, стоявшая позади меня, смотрела на нас, не говоря ни слова.

— Не стоило. — Мики, казалось, не могла подобрать слов. — В этом не было необходимости. — Ну ты чего? — Спутница игриво шлепнула Мики по плечу. — Специально для тебя печенье испекли, ты хоть спасибо скажи!

Мики хмуро посмотрела на девушку, но я увидела, как ее щеки покраснели под тональным кремом.

— Конечно, — буркнула Мики в привычной сварливой манере, и я поняла, что она и правда тронута. — Спасибо.

— Сама вежливость, — добродушно поддразнила ее девушка. — Ты сегодня не успела выпить кофе? Вы в курсе, что Макайла становится невыносимой, если не зарядится кофеином?

— Это неправда, — возразила Мики.

— Да ладно, так и есть! Ты просто звереешь, честное слово, — засмеялась девушка. — Если б я не знала, как ты устроена…

— С чего ты решила, что знаешь, как она устроена?

Мы обернулись. Билли скрестила руки на груди и угрюмо смотрела на Микину спутницу. В ее взгляде читалась враждебность. Никогда раньше не видела Билли такой. Казалось, она поняла, что произнесла эту фразу вслух, лишь когда мы к ней повернулись. Билли поджала губы, обошла нас и зашагала быстрым шагом по коридору.

Я смотрела, как Билли уходит, крепко обхватив себя руками, и подумала, что так она пытается удержать равновесие, чтобы не рухнуть в пучину отчаяния.

— Спасибо за печенье.

Мики накинула капюшон и пошла в противоположную сторону. Девушка проводила ее взглядом. Мы переглянулись, не зная, что друг другу сказать.

Пропасть между Мики и Билли стала еще шире. В конце концов в ней сгинет все: мечты, воспоминания и счастливые моменты. Ничего не останется. Только щебень и пустота.

Приемная у психолога была строгой и стильной. Тропическое растение в горшке оживляло темно-серый цвет стен, украшенных парой абстрактных картин, которые я рассматривала от нечего делать. Когда мне наскучило это бессмысленное занятие, я рискнула взглянуть на человека, сидевшего рядом.

Ригель сидел со скрещенными на груди руками, закинув одну ногу на другую, его губы сложились в тонкую линию. Он был раздражен. Очень раздражен. Его тело излучало досаду и немой протест против фразы Анны: «Раз Ника идет, почему бы и тебе не сходить? Возможно, от разговора с психологом будет польза».