Он никогда ни с кем не деликатничает, но с ней…

— Многие атомы, из которых ты состоишь, от кальция в твоих косточках до железа в твоей кро-

ви, возникли в самом сердце звезды, взорвавшейся миллиарды лет назад…

Его плавный глубокий голос наполняет комнату, словно чудесная симфония.

Уверена, что дочка не понимала, о чем он ей рассказывал, но удивленно открыла ротик. Ригель говорит, что она очень похожа на меня, когда так делает.

Тут я вмешалась в их разговор:

— Воспитательница рассказала мне кое-что любопытное, — начала я. — Оказывается, наша дочь не подпускает к себе мальчиков ближе чем на пять шагов, потому что кто-то ей сказал, что они заразные. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Ригель бросил на меня быстрый взгляд, пока наша девочка играла с воротником его рубашки. Затем он щелкнул языком и сказал:

— Понятия не имею.

Она посмотрела на него, и ее маленькое личико нахмурилось от беспокойства.

— Я не хочу болеть, как мальчики, папа. Я их не подпускаю. — И обняла папу.

Я же скрестила руки на груди и вопросительно уставилась на Ригеля. Он усмехнулся.

— Мудрая девчушка, — пробормотал он, довольный собой.

Я улыбаюсь, когда вспоминаю эту сцену.

Внезапно я слышу, как она бормочет спросонья у меня на руках:

— Мама?.. — и трет глазки.

— Спи, любовь моя.

Маленькими ручками она обнимает меня за шею, ее мягкие волосы щекочут мне подбородок.

От них пахнет вишневым шампунем. Я баюкаю дочку, пока мы поднимаемся по лестнице.

— Мама, — щебечет она, — у папы болит голова?