А потом мы выходим в главный зал Кингстона. Прямо на встречу моему разрушению.

Сначала у всех затрещали телефоны.

Одно оповещение прилетало за другим… Пока на главном экране не включилось видео.

Я и Кастил. Точнее мое лицо и его нечеткая фигура в капюшоне.

Все наши звуки эхом распространяются по помещению, заставляя меня оцепенеть.

В оранжерее было много камер, поэтому ракурс получился самым выгодный. Он говорил, что устанавливал их ради Каролин, чтобы наблюдать за ней во время приступов. Очевидно, что не только за ней.

Я полностью обнаженная и умоляю его трахать меня сильнее, тогда как его распознать практически невозможно. Он молчит. Слышны только мои стоны и звук пошлых шлепков плоти о плоть.

Мой разум запирает меня в лабиринте. Все, что я воспринимаю – это мой голос на видео. И шепот.

Много шепота.

Рыдание застревает у меня в горле. Чем больше я смотрю на экран, тем труднее становится дышать.

О боже.

Мне кажется, меня сейчас вырвет.

Но я продолжаю смотреть на чертов экран, даже когда видео обрывают.

Нет. Нет. Он не мог… он не мог поступить так со мной.

“…Я люблю твой смех.”

“…Ты так восхитительна, Катерина. Настоящий шедевр. Особенно в моих руках, без одежды и в момент максимальной уязвимости…”

“…Не борись с неизбежным, Катерина, – он наклоняется, берет пальцами мой подбородок и шепчет прямо в губы: – Ты будешь моей. Ты создана для меня. Разве ты этого не видишь?”