Я горько усмехаюсь.
Гордость? Дело не в гордости.
Дело в том, готова ли я умереть снова, если увижу его вновь.
***
Вышагивая по тускло освещенной гостиной, я смотрю на свой телефон, который сжимаю в руке уже… черт знает сколько времени.
Прошло три дня с того момента, когда мне пришли сообщения от самого Дьявола. Нет никаких сомнений, кто их отправил. Вероятно, Кастил думает, что я соглашусь на его условия, учитывая мое безвыходное положение, но я не собираюсь продавать ему свою душу.
Сегодня я сходила на завтрак с Эммой, чтобы как-то отвлечься от демонов, сидящих на моих плечах и шепчущих всякие гадости. Самый сладкий в мире латте почти привел меня в чувство.
Почти.
Я смотрю на Мари, а она улыбается, нарезая мне авокадо, в то время как мама завершает дела в своем ноутбуке. Мне нравится наш спокойный план на этот ужин: мы собираемся приготовить зеленую песто-пасту и испечь брауни, а затем включить какую-нибудь мелодраму двухтысячных. Лично я размышляю над “Спеши любить” – если я буду рыдать над тем, как Ной и Элли расстаются, никто не заподозрит, что я плачу не только над фильмом.
– Мне помочь тебе с соусом? – спрашиваю я сестру.
– Нет. Ты умудрилась испортить мои прекрасные тортильони. Теперь я могу доверить тебе только смешение ингредиентов, – она протягивает мне ложку с гуакамоле. – Ну как?
– Прекрасно, Мари. Как и любая твоя еда. Я буду скучать по ней.
– Даже больше чем по мне? – она улыбается, но я вижу, как ее взгляд тускнеет.
– Извини, но твой брауни – священен, – шучу я, пытаясь разрядить обстановку. – Я не могу любить кого-то сильнее его.
Мама, наконец, отвлекается от своего ноутбука.
– На какой день ты взяла билеты?
– Рейс в воскресенье утром.
Я вздрагиваю, когда Мари вдруг с грохотом роняет ложку.