Мои колени дрожат от нервов, когда идут гудки. Так продолжается еще два раза, пока, наконец, на четвертый она не берет трубку.
Мое сердце выпрыгивает из груди от осознания того, что она на другом конце провода, что она может меня слышать. — Миллер?
Я почти уверен, что мой голос срывается при произнесении ее имени, что было бы чертовски неловко, если бы я мог чувствовать что-то еще, кроме возбуждения.
— Э-э-э, нет, — наконец говорит кто-то на другом конце провода. — Это Вайолет, ее агент. В данный момент она в разгаре собеседования.
Мгновенная дефляция.
— А, ладно. Ты не знаешь, когда она закончит?
— Я не уверена. Потом ей предстоит долгая ночь на кухне. Я бы предположила, что она освободится около двух часов ночи или около того.
Два часа ночи в Лос-Анджелесе, которые были бы 4 часами утра в Чикаго.
— Хочешь, я попрошу ее позвонить тебе? — Спрашивает Вайолет.
— Нет. Нет, не беспокойся об этом. Я знаю, что она ззанят.
— Она такая, но для нее все это очень важно и волнующе. И она здесь счастлива. Она прекрасно справляется с этой кухней. У нее блестящее будущее в индустрии. Поверьте мне. За свою карьеру я представляла интересы многих шеф-поваров, но ни один из них не был таким многообещающим, как она.
Это то, чего я хотел, чтобы у нее все получилось. Я просто не понимал, что наблюдать со стороны так больно. Но, вычеркивая себя из уравнения, я не могу больше гордиться этой девушкой. Похоже, она наконец-то нашла то, что делает ее счастливой.
— Хорошо, Вайолет.
Я прочищаю горло. — Сделай мне одолжение, не говори ей, что я звонил.
Она на мгновение замолкает на линии. — Ты уверен?
— Да. Спасибо. Спокойной ночи.
— И тебе тоже, папочка-бейсболист.
Я издаю тихий смешок, зная, что она увидела мое имя на экране.
Я вешаю трубку с таким чувством, словно все повторилось в прошлое воскресенье. Как будто я начинаю скучать по ней с нуля. Только на этот раз у меня есть подтверждение того, что она счастлива. Что она добивается успеха, занимаясь большими и лучшими делами, чем я когда-либо мог предложить ей здесь.