Она колеблется. — Вообще-то, важное электронное письмо. Фотограф со съемки Food & Wine прислал по электронной почте изображение, которое не попало в редакцию журнала. Тебе стоит его посмотреть. Это прекрасно.

Мое сердце сжимается от разочарования. Еще один день без вестей от него.

— Я посмотрю позже. Спасибо.

— Мне нужны два омара болоньезе, — объявляет шеф-повар Мейвен в своей очереди. — Джереми, поменьше трюфельной пены на Болоньезе. Твоя начинка становится слишком густой.

— Да, шеф.

— Шеф Монтгомери, у вас наготове два суфле. Шестой и десятый столики.

— Да, шеф.

Я смотрю на дверцу духовки, проверяя количество выпекаемых блюд.

У «Maven» все в порядке, но в ее штате нет ни одного человека, который не был бы на высшем уровне.

Я выбрала этот ресторан, потому что мне не терпелось поработать здесь, поскольку они проводили семинар, когда я училась в кулинарной школе. Однако сегодня только вторая ночь, когда у меня есть шанс поработать бок о бок с ними.

Руководители проводят на своей кухни только две ночи в неделю, позволяя своему заместителю делать все остальное. Они работают над заказом, составлением меню и приготовлением блюд в течение дня, затем доверяют персоналу линию обслуживания ужина, а сами отправляются домой.

— Шеф Монтгомери, мне нужен один «Банан Фостер».

Впервые за сегодняшний день мое сердце замирает, а руки застывают на тарелке, над которой я сейчас работаю.

«Банановый Фостер» заказывают редко. Это вегетарианский вариант, не входящий в меню, обжаренный банан в соусе, похожем на карамель, и веганским мороженым со вкусом ириса.

И я не могу слушать, как его заказывают, не думая о Максе, потому что да, что-то такое простое, как бананы, заставляет меня скучать по нему и по нашим совместным дням на кухне.

Вот так просто я возвращаюсь к тому слезливому прощанию семь дней назад. Как больно было уезжать из Чикаго, оставив всех за пределами стадиона. Как маленькие голубые глазки Макса наполнились слезами, хотя он понятия не имел почему, только то, что увидел, как мы с его отцом плачем.

Я убеждена, что мое сердце вырвали из груди и бросили с двумя парнями за две тысячи миль отсюда, и единственное, что хорошо в том, что я так занята собеседованиями и сменами на производстве, это то, что по большей части я могла отключиться в это время и просто работать.

Залезая в карман поварского халата, я провожу пальцами по картону, который всегда ношу с собой. Открытка, которую они мне подарили, — единственная в моей жизни поздравительная открытка, эти два парня разрушили меня до такой степени, что я не только сохранила ее, но и держу как можно ближе к себе.