На следующий день Матти сидел перед телевизором в новом красном пальто, и его первая лошадь победила, а потом и вторая. Все стояли за его креслом, наблюдая за состязаниями, желая, чтобы все лошади победили для него. Когда выиграла третья, у всех просто сердце заболело. Даже Грохот начал завывать, чуя напряжение в воздухе. Лицо Джеральдины исказилось к тому времени, когда в четвертом забеге выбранная лошадь начала отрываться от остальных.

– Я до сих пор просто не понимала смысла слова «стресс», – с трудом выговорила она.

Лиззи снова и снова повторяла, что ему нужно было делать раздельные ставки, и все было бы хорошо. Зачем он поступил именно так и доводит всех до сердечного приступа? У всех лошадей были примерно равные возможности, ни одна из них даже не была фаворитом, и коллеги Матти говорили, что он спятил, но Матти уверял, что серьезно изучил программу. И на этот раз действительно знает, что делает, и Сэнди Кин не догадывается, что его ждет на этот раз. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда победила четвертая лошадь. Трубку снял Том. Это была Мэриан из Чикаго.

– Мэриан, в этом доме сейчас никто не в состоянии говорить, в том числе и я, так что просто повесь трубку, ладно? – быстро произнес он. – Будь хорошей девочкой, мы перезвоним тебе позже. – И повесил трубку.

Во время пятого забега он так крепко прижимал к себе Кэти, что ей казалось: она вот-вот задохнется. Когда лошадь победила, все вскочили и принялись обниматься. Остался последний забег.

– Если бы он не включил последний забег, мы бы уже получили десять тысяч фунтов, – сказала Лиззи. – Матерь Божья, вообразить только, десять тысяч фунтов! Мы бы навсегда избавились от всех проблем… Матти, никто ведь не ставит столько на какую-то лошадь… Просто поверить не могу, что такое происходит…

– Успокойся, мам. – Кэти усадила ее поудобнее и придвинула скамеечку для ног, положила ей на лоб влажное прохладное полотенце.

Грохот, почуяв ее состояние, положил голову на колени Лиззи.

– А что такого в этой последней? – визжали Мод и Саймон, пытаясь разобраться.

Том принес Матти стакан воды, налил Джеральдине виски, а потом придвинул два стула – для себя и Кэти, – поскольку оба уже не держались на ногах. Матти был белым как бумага и задыхался. Кэти и Том держались за руки, как люди на спасательном плоту. Лошадь шла в последней тройке. Одна из трех упала.

– Мне этого не вынести! – заорала Джеральдина.

– Ну же, Матти! Давай, Матти! – вопили близнецы.

Сегодня нужно было болеть за такое количество лошадей, что они забыли кличку последней.