– Ты выглядишь такой грустной, – ответила она. – Я подумала, что это из-за него.

– Как я уже говорила тебе, он женится. – Я прокашлялась. У меня пересохло в горле. – А вот целовалась ли ты с кем-нибудь из своих кавалеров?

Щеки Эльвиры вспыхнули.

– Я собираюсь на утренний чай на террасе с одним из них.

Я вскинула брови.

– Тебе понадобится шаперонка.

– Ты же не всерьез.

– Эльвира.

Она изящно пожала плечами.

– Разве в этом есть необходимость? Я в другой стране…

– Здесь много британцев, у которых схожие правила этикета – прямо как в обществе Буэнос-Айреса. Кстати, многие из них приезжают в Аргентину по делам или на отдых.

Эльвира упрямо поджала губы.

– Ты говоришь в точности как твоя мать.

Я замерла, и она тут же прикрыла рот ладонью.

– Моя мать. Я хотела сказать, моя мать. Ох, Инес, мне так жаль. Lo siento![61] – Эльвира сжала мою руку. – Ты простишь меня?

– Все в порядке, – ответила я, хотя у меня резко скрутило желудок. Ее слова были как пощечина. Я знала, что она оговорилась, но мне все равно было больно. – Пора заканчивать этот вечер.

Мы ввалились в комнату, в измятых платьях, с растрепанными волосами: два увядших цветка. Эльвира рухнула на диван, широко зевая. Я бросила на нее удивленный взгляд, вынула шпильки, распустила растрепанные волосы и постаралась заговорить беспечным тоном:

– Эльвира, даже если я похожа на твою маму, пообещай, что разбудишь меня перед своим свиданием. Я провожу тебя… Нет, не делай такое лицо. Это правильно и безопасно.