Он усмехнулся, и я подскочила. Его пальцы ласкали мои бедра. Стон застыл на губах. Несмотря на повязку, я прикрыла глаза, наслаждаясь близостью. Трепетным отношением ко мне, неспешностью… Я сделала шумный вдох, вспомнив, что не могу свести ноги вместе. Не могу сопротивляться. И не хочу. Его дыхание у самого чувствительного места, что сочилось влагой и возбуждением. А в следующую секунду он… он…

– Твою ж… – Я прикусила губу, чтобы не выругаться.

Связных слов не осталось. Дерек дотронулся языком до моего клитора. Дразнил, выводил круги. От смущения щеки горели, но я не хотела, чтобы он останавливался. Ощущения абсолютно новые, не похожие ни на что прежде.

– Умоляю…

Он остановился.

– Прекратить? – В его игривом тоне не было тревоги.

Мой недовольный вскрик – лучший ответ. Я подалась вперед, сжав пальцы в ворсинках ковра. Дерек поиграл с клитором и скользнул языком ниже, в самый пылающий центр. Абсолютно обездвиженная, я могла только кивать и просить его продолжать. Когда Ричардсон присоединил пальцы, ускорился, слегка покусал меня зубами, я поняла, что больше не могу сдерживаться. Мышцы сократились, и оргазм стал прекрасным завершением новой практики.

Отдышавшись, я спросила:

– Разве Доминанты так делают?

– Разве ты не почувствовала, что находишься в моей власти? – ответил Дерек. – Я позволил тебе кончить, – самодовольно усмехнулся и добавил серьезным тоном: – Ты подчиняешься мне на сессиях, а я готов преклоняться перед тобой всю свою жизнь.

Что это? Своеобразное «Я люблю тебя»?

Когда мы лежали после сессии, я поняла, что сейчас, в безопасности, могу рассказать Дереку о шерифе Дэвисе. Раскрыть тот отвратительный секрет, что хранят из-за стыда многие женщины в закрытой общине маленького города. И, к сожалению, тысячи женщин в большом мире.

– Мои увечья после Луксона…

Дерек ободряюще сжал мою руку. Я говорила через страх, через стыд.

– Мой отчим – шериф полиции. В Луксоне он защищает людей и дружит с мэром. Его уважают, а после смерти жены и жалеют. Никто бы не обратил внимания на мои слова, потому что в Луксоне домашнее насилие – что-то вроде образа жизни.

– Образ жизни? – не понял Ричардсон.

Я хохотнула. Наверное, с таким же озадаченным лицом я смотрела на него, когда он рассказывал про БДСМ-практики. Только в моем случае не было ничего добровольного.

– Ну, – я дернула плечами, – со временем привыкаешь ко всему. Дядя Томас начал пить, и его побои со временем стали обыденными. Будто работа, понимаешь?

– Он платил тебе или что-то вроде?

– Нет. – Я коротко рассмеялась. – Просто в Луксоне никого не удивишь тем, что очередная избалованная девка плохо себя ведет.